водой и двинулись на запад, придерживаясь направления на северо-восточную оконечность Арца-Богдо — соседки Бага-Богдо. И та и другая входят в систему Гобийского Алтая.
Мы пытались придерживаться старинной караванной тропы — все той же лэгингольской. В местах, где она терялась или от нее отходило ответвление, оставляли кол с запиской или складывали обо, чтобы едущему по нашим следам Ефремову было легче ориентироваться.
За Баин-Дзаком начались бугристые пески. Дорога стала тяжелой. Через одну полосу шириной 150 метров машины пробивались два часа и то только по доскам, которые непрерывно подкладывали под колеса и устраивали как бы искусственную деревянную дорогу. Кругом была равнина, заметенная песками. И даже серая базальтовая гора слева — Дзун-Тубиин-Хайрхан-Ула — казалась погруженной в песок. Преодолев, наконец, пески, мы попали в урочищэ Хурэн-Тойрим — длинную котловину, дно которой было сложено пухлыми глинами и заросло саксаулом; местами виднелись громадные кочки. Мы невольно остановились, не рискуя въехать в красные пухлые глины. По-видимому, здесь когда-то было озеро, на берегу которого жили люди неолитической эпохи: масса кремневых, орудий валялась повсюду. Среди них попался очень красивый наконечник халцедоновой стрелы.
Начиналась полуденная жара, усугублявшаяся, как всегда, попутным раскаленным ветром. Вода в машинах, сильно нагревшихся при проходе через пески, закипала теперь то и дело. В пухлых глинах машины 'садились' так же прочно, как и в песках. Когда мы пробились через котловину (ширина ее достигала всего семи километров), в наших двух баках, вмещавших по 50 литров каждый, осталось лишь полбака воды. Через несколько километров мы добрались до родника, который представлял едва сочившуюся струйку воды, донельзя загаженную скотиной и оттого казавшуюся совершенно черной. Такую жижу мы не смогли не только пить, но даже залить в радиатор, хотя следующая вода, показанная на карте, была через 20 километров.
У 'родника' мы сделали обеденный привал. Отсюда наш путь пошел по слабо всхолмленной равнине. Нашлась и потерянная в котловине тропа. Когда же достигли речки Шинэ-Усуни-Хоалай, где рассчитывали пополнить запас воды, то оказалось, что она просто-напросто пересохла. Положение становилось угрожающим: в радиаторы были вылиты последние остатки воды.
Мы снова потеряли тропу и поехали по одному из сухих русел. В этот самый момент, когда у шедшего сзади 'Барса' кончилась вода в радиаторе и он остановился, 'Волк' подъехал к яме, наполненной дождевой водой. Это была неожиданная поддержка. Но воды было так мало, что едва хватило залить в радиаторы. Для питья она не годилась, так как в ней было слишком много глины. Пока шоферы брали воду, Ян Мартынович поехал на 'Козле' вперед. Вскоре мы увидели его, торжественно размахивающего шляпой. Он нашел колодец. Однако радость была преждевременной: вода имела зеленый цвет от большого процента верблюжьей и овечьей мочи — колодцем давно не пользовались.
День был на исходе, и нам пришлось остановиться на ночлег возле колодца. Вода имела невообразимый вкус, и большинство отказалось ее пить, довольствуясь скудными запасами во фляжках, где у каждого оставалось не более нескольких глотков. Некоторые пытались добавить в чай лимонной кислоты — тогда он начинал шипеть и пениться, как нарзан. Все же пришлось запастись и такой водой.
На месте нашего ночлега были небольшие обрывы зеленовато-серых песчаников, очень похожих на те, что встречались нам в западном маршруте; в них удалось собрать даже некоторое количество костей динозавров. Не завтракая, мы решили двигаться по прохладе вперед в надежде доехать до хорошей воды. Проехав не более 10 километров, мы заметили невдалеке сгрудившееся стадо баранов. Здесь и оказался долгожданный колодец с превосходной водой. Вначале каждый торопился утолить жажду, затем все умылись холодной прозрачной водой, а тот, кто был 'пожаднее', раздевался до пояса и просил облить его прямо из ведра.
После завтрака, наученные горьким опытом, мы залили все свои баки водой и лишь после этого спокойно пустились в дорогу.
Вскоре достигли колодца Олон-Худук, справа от которого, километрах в 25–30, виднелись громадные красные обрывы Оши-Нуру. Их должен был обследовать Ефремов со своим отрядом.
Мы придерживались тропы, которая шла вдоль северных склонов Арца-Богдо по высокогорному плато, кое-где прорезанному сухими руслами. К обеду наш отряд добрался до речки Хунгуй-Гол, выглядевшей небольшим ручьем. После речки тропа круто поднялась вверх, войдя в красные базальтовые скалы, выехав из которых, мы попали на ровное плато, как бы вымощенное черным щебнем. Но вскоре наш путь преградило урочище, заросшее дэрисом. А там, где был дэрис, там и крупные непроходимые для машин кочки — это мы уже хорошо знали по опыту. 'Козел' вернулся назад, не проехав и 200 метров по дэрису. Мы начали метаться, ища проход между дэрисом, но тщетно — постепенно он теснил нас все ближе и ближе к подножию Бага-Богдо, которое было густо усажено крупными кочками (правда, без дэриса).
Километра три наши машины, страшно вихляясь и скрежеща металлом, продирались через кочки, пока, наконец, не воткнулись в берег реки Хонгорин-Гол. Здесь и пришлось остановиться на ночлег, так как стало уже темно. Сильный ветер спасал нас от мошки, которой здесь было, безусловно, много и которая заела бы нас в тихую погоду.
Всю ночь шел проливной дождь, промочивший нас насквозь в спальных мешках. Утром, когда мы поднялись, кругом было серо и ничего не видно из-за тумана. Большой дождь перестал, но моросил мелкий осенний дождик. Часам к 8 прекратился и он, и сизая пелена немного приподнялась над землей. Мы решили ехать дальше, но подмокли свечи в машинах, и они не заводились. Больше всех пришлось возиться с 'Козлом'.
Находясь у самого истока реки, мы объехали ее выше по склону, а затем повернули назад, но уже по левому берегу, с расчетом снова выйти на тропу, которую вчера потеряли перед зарослями дэриса. Километров 10 пришлось пробираться по кочкарнику и песчаным буграм, и только благодаря дождю, уплотнившему песок, машины сравнительно быстро смогли преодолеть это расстояние.
Тропа, на которую мы снова выехали, сначала шла меж песков, а затем, обогнув озеро, привела нас в большую глинистую котловину, изобиловавшую после дождя лужами. В первой же из них 'Волк' засел и так основательно, что мы вытаскивали его часа два. Следовало бы объезжать котловину слева по пескам, ибо в сырую погоду страшны не пески, а глины.
Пока возились с машиной, поспел обед. Но едва мы успели поесть, как налетел неизвестно откуда взявшийся маленький дождичек. Это была непредвиденная пакость. Глинистую дорогу смазало, словно маслом, и колеса вертелись на одном месте, отказываясь двигаться вперед. Пришлось мостить дорогу из саксаула. В результате на два километра пути ушло еще два часа.
Лишь к вечеру нам удалось выйти на широкую открытую равнину — это и были орок-норские степи, среди которых на западе находилось озеро Орок-Нор. В него с севера впадает река Туин-Гол, самая крупная из южных рек Хангая.
Утром мы увидели впереди обрывы Татал-Гола, где, по сведениям американской экспедиции, имелись кости. До обрывов оказалось всего 10 километров. Это, собственно, были крутые берега когда-то существовавшей реки, а теперь медленно журчавшего ручейка. Обрывы достигали 30–40 метров высоты и были похожи на слоеный пирог — красные глины прорезались посередине слоем черного базальта. Базальтовая лава притекла сюда во время извержения Бага-Богдо, происходившего в олигоцене, т. е. 30–35 миллионов лет назад. Мелководное озеро, вероятно, мгновенно выкипело, а мощный лавовый поток строго повторил рельеф дна. Со временем здесь образовалось новое озеро, в котором снова стали отлагаться красные глины. Мы поднялись на противоположный борт русла, и в том месте, где обрывов было особенно много, разбили лагерь.
Это был первый лагерь на открытой равнине, и было особенно приятно наслаждаться простором степей после узких и слепых каньонов Нэмэгэту. В 25–30 километрах к югу вставали Центральные горы Гобийского Алтая — Ихэ-Богдо и Бага-Богдо. У подножия последней располагалась широкая желтая полоса. Это были барханы, достигающие значительной высоты — 100 метров и более. С топливом и водой здесь было хорошо: саксаула кругом росло сколько угодно, а колодец с превосходнейшей водой находился всего в трех километрах. По утрам к ручейку прилетали стаи степных 'куропаток'-копыток, лапки которых с толстыми коготками действительно напоминали копытца. Мясо их было очень вкусным, и наши охотники — Эглон и Александров — не раз снабжали нас этой изысканной дичью.
Мы поставили свой лагерь на крутом берегу, так что он был виден издалека — именно с той стороны, откуда мы приехали. Сердце путешественника радостно бьется, когда он видит родные палатки. Такое
