'архивными'. Он сидел на корточках у стены и читал сочинение Аристотеля 'О животных'.
– Съест-то съест, да кто даст? - раздался рядом протяжный вздох. Вяло шевеля хоботом, сквозь толпу пробирался слон. Бока его были впалые, глаза усталые и больные, ребра вылезали наружу -хоть по ним анатомию изучай. Меж пыльных слоновьих ног вертелась мелкая облезлая собачонка.
– А этот из какой сказки? - Андрей Т. обратился к сгорбленной старухе с клюкой, показывая на архивного юношу.
– Из сказки про Читателя сказок,- ответила бойко бабка.
– Кто же такую написал?
– Сам он и написал, кто ж еще про него напишет, как не он сам.- Бабка смотрела на Андрея Т. подозрительно. Край губы ее поднялся, и оттуда, из черной ямы, вылез и блестел на свету ржавый опасный клык.- А сам ты, мил человек, из какой сказки будешь?
Андрей Т. замялся, не зная, что ей ответить. Он почувствовал, как краснеет. Лица, рожи, морды и хари окружающих его сказочных персонажей повернулись как по команде к нему. Ничего хорошего это не предвещало. По взмокшей под рубашкой спине прошелся антарктический холодок. Рядом клацнули чьи-то зубы. Когтистая рука упыря вылезла из-за медвежьих голов и медленно потянулась к Андрею. Бабка стукнула по руке клюкой, рука убралась на место.
– Что молчишь? Аль язык отсох? - Бабкина клюка крутилась возле лица Андрея, примериваясь к его глазам; наконечник клюки был острый, с хищной крючковатой зазубриной, похожей на ястребиный клюв.
– А может, он того… засланный? - Из толпы выступил паренек с волевым, мужественным лицом и холодным огнем в глазах. На поясе его висела погнутая темная сабля.- Может, он хочет выведать всю нашу Военную Тайну? Может, ему за это выдали целую бочку варенья да целую корзину печенья? - Мальчик вдруг замер, насторожился и приложил ладонь к уху.- Слышу я, как трубят тревогу вражеские сигнальщики и машут флагами вражеские махальщики. Видно, будет у нас сейчас не легкий бой, а тяжелая битва. Только бы нам ночь простоять да день продержаться…
– Цыц! - сказала ему бабка с клюкой.- Без сопливых как-нибудь обойдемся. Ну? - Она грохнула клюкой о линолеум и угрожающе уставилась на Андрея.
– Я… я…- Андрей Т. пытался набросать в голове какой-то примитивный сюжет, но ничего, кроме попа и коляски, на ум не шло.
– Это еще что за собрание? - услышал он вдруг рядом с собой. Голос звучал вкрадчиво и елейно, но сквозь эту мармеладную мягкость проступали сталь и свинец.
Андрей Т. скосил взгляд в ту сторону и обомлел. Важно выпятив грудь и по-разбойничьи растопырив усы, к нему навстречу приближалась очень даже знакомая личность. Хвост у личности торчал вверх пистолетом, левый глаз был прищурен, правый был широко раскрыт и оттуда в окружающую толпу бил зеленый холодный взгляд, замораживая и обжигая. Еще минуту назад в коридоре было не протолкнуться, а сейчас он вдруг стал просторным, население его резко выдохнуло, вжалось в стены и попряталось друг за друга.
Андрей Т. раскрыл уже было рот, чтобы сказать Мурзиле привычное домашнее 'здрасьте', но Мурзила то ли зазнался, то ли должность не позволяла проявлять на глазах у публики родственные, теплые чувства,- он демонстративно отвернул от Андрея голову и глазом обвел толпу.
– Ага! Все те же, и заводила, как всегда, Марфа Крюкова.Кот вытащил из холеной шерсти толстую амбарную книгу, раскрыл ее примерно посередине и сдул со страницы пыль.- Так и запишем: Крюкова Марфа Индриковна, девяносто пятое серьезное предупреждение за неделю.- В лапе его уже торчала древняя перьевая ручка и скрипела, ерзая по бумаге.- Еще пять серьезных предупреждений, и висеть тебе, Марфа Крюкова, на Доске отстающих.- Он пристально посмотрел на бабку, зевнул и добавил нехотя: - Со всеми вытекающими последствиями.
Андрей Т. почувствовал укор совести - еще бы, ни с того ни с сего подвести старого человека. Он сглотнул, хотел сказать чтото вроде: 'Стойте! Гражданка не виновата!',- но его опередила старуха. Она затрясла губой, сделалась совсем маленькой и несчастной и слезливо запричитала:
– Да уж, если что - вали все на бабку Мару. Мара стерпит, Мара - бабка привычная. В прошлый раз, когда Кащеево яйцо сперли, сразу все на кого - на Крюкову. А на кой мне ляд Кащеево яйцо, раз яичницу из него не сваришь. Справедливость, где она, ваша хваленая справедливость?
Лица Многих при слове 'яичница' затянули грусть и печаль, губы оросила слюна. Кот с шумом захлопнул книгу.
– Так,- сказал он сурово.- О справедливости поговорим в другой раз. Разойдитесь, всем разойтись. Делом лучше займитесь, нечего языком чесать. А вы пройдите со мной.- Кот лапой указал на Андрея Т.. Тот с виноватой улыбкой двинулся за ним следом.
– Тиран! - послышалось за спиной.
Кот даже не обернулся.
ГЛАВА 4
– Мур, ты-то здесь как? - Андрей Т. шел теперь с котом вровень, радостно ему улыбаясь и норовя погладить по шерстке.
– Простите, мы не знакомы.- Кот обдал его равнодушным взглядом и увернулся от проявлений нежности.
– То есть как это? - Андрей Т. ничего не понял.- Мурзила, это же я, твой хозяин.- Он пристально вгляделся в кота.
– Вы меня с кем-то путаете.- Кот упорно не желал быть на 'ты' и держался сухо и чопорно, как на строгом официальном приеме.
– Здрасьте вам,- вздохнул Андрей Т. и только тут, наконец, заметил некоторые отклонения и странности во внешности своего четвероногого спутника, которых не замечал раньше.
Во-первых, уши. У Мурзилы-IV-a уши были окраса ровного, пепельного, с золотой проседью. У этого же на самых кончиках шерсть была черно-бурой. Далее - хвост. В детстве, в дошкольном возрасте, когда Мурзила-IV-a играл во дворе в песочнице, на него однажды напал чей-то неизвестный бульдог. Перепуганный Мурзила кинулся от пса на газон, а тут, как назло,- газонокосилка. Мурзила, конечно, спасся, но маленький кусочек хвоста так и остался там, среди скошенной зеленой травы, во дворе их старого дома. Хвост кота, шедшего рядом, был вполне нормальной длины и не имел никаких изъянов.
Так, в сомнениях - с одной стороны, и в равнодушии и покое - с другой, они приблизились к незаметной двери, на которой было написано: 'Канцелярия'.
– Минуточку подождите здесь.- Кот лапой остановил Андрея, сам же исчез за дверью.
– Милый, ты там того… - За спиной его топталась старуха. Лицо ее было, как пряник,- сахарное и гладкое.- Замолви им за меня словечко. Я ж добрая, ты не думай. А что иногда вспылю - это же не со зла. Трудное детство, поганое отрочество, гнилая юность. И эта… как ее… - Бабка постучала концом клюки по голому островку черепа, затерявшемуся в седом океане ее спутанных, давно не мытых волос.- Черепно- мозговая контузия. одним словом. У меня и справка имеется.Старуха полезла копаться в складках своего экзотического халата, видимо, чтобы найти справку, но дверь в это время скрипнула и кот попросил Андрея Т. пройти внутрь.
Кабинет был как кабинет, ничего особенного. На канцелярию, правда, он походил мало - ни тебе стеллажей с папками, ни столов со всяким бумажным хламом, ни устойчивого запаха пыли, обычного для подобных мест; все здесь было чистенько и пристойно, за исключением непонятных веников, связками висевших по стенам, ржавой доисторической алебарды, скучающей у дальней стены, да самого хозяина кабинета, сидящего за столом у окна.
Он, то есть хозяин, был какой-то суетливый и нервный; постоянно дергаясь и кривляясь, он пытался делать одновременно чертову тучу дел, как то: пальцем левой руки набивать что-то на клавиатуре
