– Плохо, Вася, что не слыхал. Тебе бы с твоею силой в порту работать. Или в тайге, на лесоповале… А ты - только и умеешь что ломик свой сгибать-разгибать да честным людям фонари под глазами вешать. Ладно, Вася, иди, медпункт работает круглосуточно. И подумай над моими словами.
Покалеченный хмырь ушел.
– Дурак он дурак и есть,- сказал Щекотун, когда они остались одни.- Только вы не думайте, не все в их компании такие, как этот Вася. Там есть ой-ей-ей какие пройдохи.- Щскотун насмешливо посмотрел на него.- Я ведь знаю, почему они за вами охотятся.
– Почему? - Андрей Т. не стал отпираться и строить из себя невинную дурочку.
– Потому, что они вас боятся.
– Именно меня? Интересный они сделали выбор.
– Вас, кого же еще. Они же все из вашего сна.- Щекотун улыбался во все лицо, прямо сиял от радости. Непонятно только, чему он радовался. Что в этой невеселой истории он отыскал веселого.
Андрей Т. усмехнулся кисло. Отвечать он не стал. И так было ясно, каков будет его ответ.
– Между прочим, вы можете извлекать из этого огромную выгоду.- Щекотун закатил глаза, должно быть, въяве представив себе эту самую выгоду, огромную, как гора Арарат, и богатую, как золотоносная жила.- Если, конечно, дело не дойдет до Печати.- Он опустил глаза и вздохнул.- Тогда хана. Тогда они гуд бай - и уже не ваши. Вы здесь будете сами по себе, они сами по себе - только там. Но до двенадцати еще время есть, так что не все потеряно.- Щекотун вновь засиял, как начищенный медный чайник.
– Я что-то не понимаю.- 'Ваши - не ваши', 'сами по себе', 'здесь и там' - от обилия этих темных фраз в мозгу у Андрея Т. наступило легкое помутнение.
– Очень просто,- млея от удовольствия, Щекотун принялся объяснять.
Из всех его путаных объяснений Андрей Т. усвоил для себя следующее.
Сделать с ним что-нибудь серьезное горбатая и ее уроды не могут. Они сами существуют лишь потому, что жив-здоров их создатель. Единственный для них способ сделаться от него независимыми - это зафиксировать его в полночь, во время Крайних Воздействий, Большой Круглой Печатью, хранящейся в директорском сейфе. То есть окончательно переменить ему имя и упечь его до скончания века в стены филиала НИИЧАВО. Здесь он будет в целости и сохранности культурно проводить свое время, а там они разгуляются на просторе, избавившись от своей зависимости.
– И выгоды вам от этого уже никакой,- закончил Щекотун и перешел на другую тему:
– Как вам наша водная артерия? Нравится? Бзда - она только с виду скромная, пока течет в Заповеднике. А на воле она широкая и могучая, особенно весной, в половодье. Сам я этого, конечно, не видел, а знаю из учебника краеведения. Посмотреть бы.- Он вздохнул.- Особенно те места, где она сливается с Тлей и Ржой. Такая, говорят, красотища…
Он умолк на секунду, потом продолжил про речку:
– Это наша Рио де Оро. Чего здесь только не выловишь. От римских блях и греческих монет до пуговицы русского солдата. Один мой знакомый выловил порцию отварной рыбы под соусом 'ридинг', кровавый ростбиф с приправой из мухоморов, пирог с ревенем и крыжовником и кусок честерского сыра. Это не считая нескольких чашек превосходного цейлонского чая 'Принцесса Нури'. Вы представляете?
Все это было интересно, и даже очень, но Андрей Т., пока Щекотун рассказывал, то и дело поглядывал на часы. Он нервничал, время таяло.
Щекотун посмотрел на шахматную доску, зажатую у Андрея Т. под мышкой.
– Решили, как в молодости, на доске? Теперь это называется серфинг.- Он потрогал лакированную поверхность.- Хорошее дерево, настоящее. Такое не подведет. Бревно, или там какая коряга, пусти их в проточную воду, они и поплывут по течению. А шахматы - те с характером. Они плывут всегда против. Как стружка от гроба или скорлупа от змеиного яйца. Или рыба, когда на нерест идет. Вам помочь?
– Спасибо.- Андрей Т. осторожно положил раскрытую доску на воду, лакированными клетками вниз, и так же осторожно, как положил, ступил на доску ногами.- И вдвойне спасибо, что выручили.- Он тихонько оттолкнулся от берега.
– Пожалуйста.- Щекотун стоял у воды и махал Андрею рукой.- Такая моя судьба, всегда кого-нибудь выручать. Скоро его фигурка исчезла, съеденная речным туманом.
ГЛАВА 12
Он давно потерял счет времени - то ли время остановилось в беге, то ли оно, как борода на лице, вело себя в Заповеднике не по правилам. Плыть на доске было тесно и неудобно. Ноги сводило, и тогда наш путешественник, преодолев брезгливость и беспокойство, примостился на доске сидя, а ноги опустил в воду.
И сразу же пожалел об этом. Что-то скользкое и холодное ухватило его за пятку, пощекотало ее недолго и отпустило. Андрей Т., едва не потеряв равновесие, выдернул ногу из воды и разглядел у себя на пятке короткую неумелую надпись синим химическим карандашом: 'Прямо мель, бери левее, к фарватеру'. И подписано: 'Лейтенант Скворешня'.
У него отлегло от сердца. Он стал загребать левее, чтобы не загорать на мели. Справа, по ходу плавания, в темноте затрепетал огонек.
– Эй, там, на доске! Не желаете присоединиться к ужину? - послышался издалека голос.
– Спасибо за приглашение, не могу,- крикнул в ответ Андрей Т.
– А что так?
– Спешу.
– Жаль. Опять нам сидеть голодными.
Андрея Т. передернуло. Выходит, не все обитатели этой речки были такими доброхотами, как Скворешня.
Доска плыла и покачивалась, покачивалась и плыла, и было это так медленно и сонливо, что Андрей Т. не заметил, как задремал.
Сколько он проспал, неизвестно. Проснулся он от тихих ударов - дерево стучало о сталь. Шахматная доска постукивала о стальную решетку, перегораживающую русло реки. Толстые прутья решетки тянулись от поверхности вверх; нетрудно было предположить, что точно такие же прутья тянутся до самого дна.
Андрей Т. потрогал металл. Ни ржавчины, ни налета гнили. Опять этот проклятый стибон. Одним словом, приехали.
В стороне, наверно на берегу, раздавались тихие скрипы. Он прислушался: похоже, скрипело дерево. Андрей Т. направил доску туда, руками перебирая прутья. Двигался он осторожно - не хотел, чтобы его обнаружили. Скоро из прибрежной неразберихи, мутных пятен и щербатых теней, стало вырисовываться строенье. Странное это было строенье, угловатое какое-то, дерганое, перекошенное и как будто живое.
Желтый свет из маленького оконца освещал прибрежный песок и какую-то костлявую лапу, очень похожую на куриную. Вела она себя вроде мирно - вяло ковырялась в песке да почесывала лениво бревна, выскребая из них мох и труху.
И к бабке было ходить не надо, чтобы понять, что это такое. Избушка на курьих ножках в натуральную величину.
Андрей Т, причалил, стряхнул воду с доски и направился к низенькому крыльцу, держась от ноги подальше. Кто знает, а вдруг она, как дурная лошадь,- лягнет своим куриным копытом и ходи потом, мучайся, загипсованный.
Но ноге до него, похоже, не было никакого дела; она спокойно впустила его на крыльцо и дала постучаться в дверь. За дверью мирно играло радио, и голос певицы Зыкиной бодро выводил 'Я - Земля…'.
– Заходи, коль пришел, не заперто,- ответили из-за двери. Андрей Т. пошаркал подошвами о крыльцо и прошел в избушку.
За широким столом без скатерти сидела очень даже знакомая личность и улыбалась беззубым ртом.
