К заветному признанью». Он в тех словах прозреть не мог Сближенья страстного залог, Покорно он Ее предался воле. Его душа раскрыта ей, Приди — и телом моим владей, Душой своей Уж не владел он боле. Когда ж в покое рассвело, Она нахмурила чело: «От твоего Я насладилась тела. Ступай, не мешкай, клонит сон». В свои одежды впрыгнул он, Ведь он не знал, Что смерть ему приспела. Его рука в ее руке, И вот стоит он на доске, Вдруг дернут шнур — Доска под ним упала. Обхвачен яростной водой, Погиб избранник молодой, А женщина Коварно хохотала. Нет от нее путей иных, Так заманила восьмерых, И каждого Губила, обнимая. Девятый вслед за ними пал, Но, видно, счет был ей все мал, Десятому Готова участь злая. То был ученейший из всех, Ее он понял тайный грех, Он знал, — его Минует наважденье. Он сквозь волшебное стекло В ней разглядел добро и зло, Сдружился с ней, Готовя тайно мщенье. Он сердце ее зажал в ладонь, Он в сердце ей вдохнул огонь, Владычицу Влечет к нему желанье. Тогда изрек он приговор: «Девятерых прозрел мой взор. О женщина, Я слышу предвещанье. Вода клокочет подо мной, Твоя постель — кораблик злой, Нырнет на дно — И к девяти сойду я. Ты лживый парус подняла, Меня десятым нарекла, Убийца ты — Убьешь меня, целуя!» Та речь владычицу гневит, Она связать его велит: «Пажи мои! Столкнуть его с вершины!» Спокойный взор его суров, Ему не страшен шум валов; Вот поднят он Над пропастью пучины.
