Без занавеса, и кулис,
И без суфлёра,
Чтоб только слёзы пролились
На грудь партнёра,
Чтоб лишь леса поры потерь,
Поры печали.
Рыжеволосы, как партер,
Рукоплескали.
Играть везде — играть в толпе,
Играть в массовке,
Но для себя и по себе,
Без подтасовки.
И, наконец, сыграть всерьёз
В той мелодраме.
Где задыхаются от слёз
Уже над нами.
ЗА НЕПРЯДВОЙ
Ходят кони по елани,
Меж собою говорят.
Дескать, едут басурмане
К нам с набегом, говорят.
— Скрыты в чащах наши веси, —
Отвечает конь коню, —
Не сыскать их в чернолесье
Ни мечу и ни огню.
— Ой, отыщут, ой, отыщут,
Никого не пощадят.
Их ведь тыща, да две тыщи,
Да три тыщи, говорят.
Оседлают нас, буланых,
Оседлают вороных
И угонят от желанных,
Далеко от сёл родных.
Ой, увидим, как в тумане
Сёла дальние горят,
Ох, сердиты басурмане,
Ох, жестоки, говорят.
Пропадут следы в полыни,
Порастёт вокруг быльём.
Будем сохнуть на чужбине,
Слёзы горькие прольём.
— Нет, на речке на Непрядве
Стяги русские стоят.
Будут биться наши рати,
Одолеют, говорят.
И себя не пожалеют
Ради Родины в бою.
Одолеют, одолеют, —
Отвечает конь коню.
«Я слышал то, что слышать мог…»
Я слышал то, что слышать мог:
Баянов русских мощный слог,
И барабанный бой эпох,
И музы мужественный вздох.
Мы шли, ломая бурелом,
Порою падая челом.
Но долго будет слышен гром,
Которым мы ещё живём.
ФАНТАЗИЯ О РАДНОТИ
В сорок пятом году
Возле Ораниенбурга
Пара задумчивых кляч
Тащила большую фуру
