— Ты врач! Как твоя жизнь может быть прожита зря!
— Если ты недовольна, сделай с ней что-нибудь!
— Я вчера кое-что написала, смешное. Прочесть тебе?
— Нет, спасибо. Повторяю, сделай что-то со своей жизнью.
— Я не в настроении заниматься самоанализом.
— Да ты никогда не в настроении.
— Ну прямо уж.
— Заведи себе друзей! Продай дом! Переезжай!
— Подальше от тебя?
— Тебе же скучно!
— Мне никогда не скучно!
Я обернулась и поглядела на свои простыни, которые вздымал ветер. Как-то раз в сумерках я запуталась в одной из развешанных простыней, и Халланд поцеловал меня. При мысли о поцелуе Халланда голова у меня закружилась. Сколько раз он кричал мне
— Ты скучная! — произнес Брандт.
— Да, — отозвалась я. — До чего же я скучная.
— Мы блуждаем в потемках и спим!
— Ну, это ты так говоришь. А впрочем, наверное, это очень разумно. По-моему, это звучит здраво и хорошо.
— Ты выяснила, кто застрелил Халланда?
Я заглянула ему в лицо: уж не насмехается ли он надо мной?
— Я вовсе не разыгрываю из себя детектива.
— И все-таки, как обстоит с Халландом?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не хочешь узнать, что произошло?
— С тобой? Но мне же прекрасно известно, это был Трольс. Я действительно прошу прощения.
— Я совсем не о том. Что произошло с Халландом? Кого подозревают?
— Брандт, прекрати! Это не смешно!
— Черт возьми, я спрашиваю на полном серьезе!
— Это дело полиции, я в их работу не вмешиваюсь.
Он посмотрел на меня.
— Я сказала им, что не хочу ничего знать, пока они не будут знать наверняка.
В глубине его голубых-преголубых глаз, похоже, сверкнул огонек.
Но больше он ничего у меня не выведал, я не стала ему говорить, что я думаю про разоблачения и раскрытия. Например, что я просто-напросто подвожу черту.
— Его уже предварительно допрашивали, — сказал он.
— Трольса? А почему? Он же не опасен?
Глаза Брандта.
— Он же не опасен? — повторила я.
35
Кстати, я наконец-то побывал в доподлинных внутренних покоях, и должен признаться: таковых вовсе не существует.
Спускаясь под гору, я повстречала Фундера.
— Хорошо, что я тебя встретил! — сказал он, сдвинув на лоб солнечные очки. — Я только что был у Трольса в пакгаузе. Фантастический свинарник. Он же туда вселился.
— А теперь ему, очевидно, надо будет выселяться?
— Это уж точно! — ответил он, жмурясь от солнца. — Я начинаю думать, он вполне мог психануть и застрелить Халланда.
Я в этом не сомневалась, поэтому ничего не сказала.
— Однако многое не сходится.
— Что именно? — спросила я вежливо.
— Ты же не хотела, чтобы мы тебе рассказывали, пока не будем знать всего, так ведь?
— Да. Ну а почему же ты тогда сейчас со мной заговорил?
Он сдвинул очки на нос. Улыбнулся. И пошел дальше в гору.
— Когда это ты успел так загореть? — крикнула я вдогонку.
Он обернулся и, пятясь, пожал плечами и показал на солнце.
Я спустилась к библиотеке. Взяла в автомате газировку, зажала под мышку
— Привет, Лассе! — окликнула я его.
Быстро, скользящим движением он сунул мобильный в карман и улыбнулся мне, открыв чересчур белые и чересчур ровные зубы, и встряхнул головой, отбрасывая со лба челку. Я села к нему спиной.
Виляя хвостом, под столик забежала собака и принялась обнюхивать мои ноги.
— Ну а ты-то откуда взялась? — сказала я как нельзя дружелюбнее.
А она уже убежала.
Я посмотрела на другой берег фьорда. Все было в зелени. Все распустилось. Скоро там можно будет покупать клубнику, как прошлым летом. Вернее, ее покупал Халланд и привозил домой, и как же я этому радовалась. Он говорил, что купил клубнику на той стороне; вдыхая ее запах, я прямо-таки ликовала, у нее был вкус детства, о котором совсем не хочется вспоминать, но по которому начинаешь тосковать рано или поздно. Где же он покупал клубнику? Внизу между камнями плескались волны. Я слышала в отдаленье детские голоса — отзвук счастья.
— Лассе? — позвала я и протянула назад руку, ладонью вверх.
Мгновение спустя там уже лежал мобильный. Я легонько взвесила его на руке — и зашвырнула как можно дальше в посверкивающую воду.
~~~
Спасибо Херману и Густаву[49]
Об авторе
Пиа Юль (р. 1962) — одна из знаковых фигур сегодняшней датской литературы, поэтесса, драматург,
