Пришелец в земле чужой

исследовательский корабль «Мэри Джейн Смит». Во Фрэзере, штат Колорадо, был зарегистрирован самый холодный февраль за всю историю.

Епископ Окстонг выступил в соборе Нью Гранд Авеню Темпл с проповедью на тему «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут знамения и чудеса великие, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (от Матфея, XXIV: 29). Он дал понять, что сия диатриба не относится к мормонам, христианской науке и фостеритам, а имеет в виду выскочек-еретиков, отвращающих истинно верующих от веры их отцов.

В одном из курортных городов той же страны трое обратились в суд с жалобой на пастора, предававшегося публичному разврату. Пастора и его пособников обвиняли также в растлении малолетних и в аморальном поведении в семье. Прокурор не хотел рассматривать жалобу: у него накопилось их более десятка, а жалобщики не являлись для подтверждения. Но последние жалобщики оказались настойчивыми и обещали явиться, чтобы прижать антихриста, которым уже недоволен сам Верховный Епископ Шорт.

Прокурору не было дела до антихристов, но он вспомнил, что близятся выборы.

— Поймите, без поддержки я ничего не смогу сделать.

— О, за поддержкой дело не станет.

Доктор Джубал Харшоу не был осведомлен об этом происшествии, но ему было известно много аналогичных, и он тревожился. Он вновь позволил себе слабость следить за новостями. Пока что Харшоу просматривал газеты, отыскивая в заголовках слова: «Человек с Марса», «Бен Кэкстон», но уже не раз ему хотелось позвать Ларри и попросить его включить стереовизор.

Неужели трудно черкнуть пару строк, чтобы старик не волновался?

— Ближняя!

Вошла Энн, но Харшоу все смотрел на пустой бассейн, в который падал снег.

— Энн, арендуй для нас какой-нибудь тропический атол, да дай объявление о продаже этого дома.

— Слушаюсь, босс!

— Только постарайся оформить аренду раньше, чем сюда въедут индейцы: я не люблю жить в отеле. Когда я в последний раз выписывал вам зарплату?

— Полтора месяца назад.

— Пусть это будет вам уроком. Начали! «Предсмертная песня».

В сердце моем беспросветный
День ледяной зимы,
Осколки надежд разбитых
В ранах моей души.
Нас разделяет навеки
Ушедшая наша любовь.
Угрюмые горькие ветры
С севера дуют вновь,
Мое тело — кровавое месиво,
В рваных жилах и шрамах.
Жгучего голода пропасть внутри,
Да пульсируют боли в ранах.
Глаза запорошены пылью,
В них помутился свет.
Ничто не сравнится с болью
Одиночества долгих лет.
Словно в бреду лихорадочном,
Различаю твое лицо.
В барабанных перепонках лопнувших
Звуки голоса твоего.
Не боюсь темноты приближения,
Неизбежности небытия.
Одного я страшусь, одного:
Смерть отнимет тебя у меня.[10]

— Конец. Подпиши: Луиза М. Элкотт и отправь в журнал «Вместе».

— Мне казалось, вы собирались диктовать платежную ведомость.

— Творческая работа — самая неблагодарная: ее по достоинству оценивают только после смерти автора, когда ему уже нельзя заплатить. Положи это в архив, пусть войдет в мое литературное наследие. Что такое писательство — дерьмо! Постоянные потачки человеческим слабостям.

— Бедный Джубал: пока сам себя не пожалеет, никто не пожалеет!

— Опять сарказм. А работа стоит.

— Никакого сарказма. А работа стоит не по моей вине.

— Прошу прощения. Составляем платежную ведомость. Название: «Прощальная».

В петле найдешь забвение,
На плахе — утешение,
Отрава успокоит твои нервы.

Пуля в одно мгновение
Жизни прервет течение,
Яд тебя избавит от налогов.

Если устал от забот и проблем,
Газ принесет спасение.
Ванна и бритва — тоже недурно.
И с высоты падение.
Но пачка снотворного легче
Избавит тебя от мучений.

Можешь лечь на трамвайные рельсы,
Если жизнь — непосильный труд.
Хочешь — ищи утешение в церкви,
Там тебе лучший из ядов дадут.

Пусть жизнь окончится твоя
Без мук и стонов — радостно.
Поверь, нет смерти сладостней
Той, что подстроили друзья.[11]

— Джубал, — встревожилась Энн, — у вас расстройство желудка?