удобствами и секретарями-домоправителями. Харшоу прилагал необходимый минимум усилий, чтобы поддерживать в порядке дом и платить работникам (легче быть богатым, чем бедным), а в остальном жил в ленивой роскоши, делая только то, что ему было приятно.
Он чрезвычайно огорчался, когда обстоятельства вынуждали его спешить; в такие моменты он всегда бывал недоволен собой.
В тот день ему нужно было поговорить с первым министром планеты. Он знал, что система хлопуш не даст ему такой возможности. Сам Харшоу считал ниже своего достоинства окружать себя приличествующими его положению клименолами. Он сам отвечал на телефонные звонки, почти каждый из которых давал ему возможность кому-нибудь нагрубить за то, что звонящий без видимой на то причины (причины в понимании Харшоу) нарушил его уединение. Харшоу знал, что во Дворце Министров так не заведено и Генеральный секретарь сам не отвечает на звонки. Однако у Харшоу был многолетний опыт использования человеческих привычек в своих интересах, и после завтрака Харшоу бодро приступил к делу.
Известность позволила ему пробиться через первые ряды хлопуш. Он был достаточно важной персоной, чтобы его не отключили. Харшоу отсылали от одного секретаря к другому и, наконец, соединили с вежливым молодым человеком, который, казалось, готов был выслушать все, что ему Харшоу ни скажет, но решительно не позволял Харшоу поговорить с Генеральным Секретарем.
Харшоу понимал, что легко может спровоцировать эту компанию на действия, стоит лишь сказать, что Человек с Марса живет в его доме, но он не был уверен, что результат окажется удовлетворительным. Упоминание о Смите может уничтожить всякие шансы добраться до Дугласа, и действовать начнут подчиненные Генерального Секретаря, что нежелательно. На карту поставлена жизнь Бена Кэкстона, рисковать нельзя.
В конце концов терпение Харшоу иссякло. Он зарычал:
— Молодой человек, если мое дело не в вашей компетенции, позовите к телефону кого-нибудь более компетентного. Соедините меня с мистером Берксвитом!
Улыбка чиновника тотчас погасла, и Харшоу злорадно подумал, что наконец задел эту лису за живое. Харшоу продолжал напирать.
— Не сидите, как пришитый! Вызовите по внутреннему телефону Джила Берксвита и скажите ему, что его ждет Джубал Харшоу.
Чиновник произнес деревянным голосом:
— Мистера Берксвита здесь нет.
— Значит найдите его. Если вы лично не знаете Джилберта Берксвита, спросите вашего начальника, кто это и где его найти! Он личный помощник Генерального Секретаря. Если вы работаете во Дворце, вы должны были его видеть. Тридцать пять лет, рост шесть футов, вес сто восемьдесят фунтов, волосы светлые, на макушке редкие, все время улыбается, зубы у него отличные. Если вы боитесь к нему обратиться, попросите вашего шефа. Довольно грызть ногти, действуйте!
Молодой человек сказал:
— Не прерывайте связь. Я спрошу.
— Хорошо, я жду.
Изображение погасло, появилась нейтральная заставка, зазвучал голос:
— Пожалуйста, подождите. Время ожидания оплачивается нашей стороной. Используйте перерыв в беседе для отдыха.
Послышалась спокойная музыка; Джубал откинулся на спинку стула и огляделся. Энн читала, сидя вне поле зрения видеотелефона. Рядом с ней Человек с Марса смотрел по стереотелевизору новости, пустив звук в наушники, чтобы не мешать разговору.
Джубал подумал, что пора вернуть этот мерзкий ящик в подвал.
— Что слушаешь, сынок? — спросил Джубал, потянулся к стереотелевизору и включил звук.
— Не знаю, — ответил Майк.
Опасения Джубала подтвердились: Майк смотрел фостеритскую программу. Пастор читал церковные новости:
— …молодежная команда Вера-в-Действии вам продемонстрирует. Приходите, посмотрите, как полетят пух и перья! Тренер команды, брат Хорнсби, просил передать вам, что нужно взять с собой только шлемы, перчатки и трости. В этот раз охота на грешников не состоится, но на случай чрезмерного рвения с вашей стороны на посту будет команда Юный Херувим с аптечкой первой помощи, — пастырь сделал паузу и широко улыбнулся. — А теперь, дети мои, чудесная новость! Послание ангела Рамзая к брату Артуру Ренвику и его доброй жене Доротее. Ваша молитва услышана: вы будете призваны на небеса в четверг на рассвете! Арт, встань. Дотти, встань. Поклонитесь!
Камера переместилась на конгрегацию, особо выделив брата и сестру Ренвик. Раздались бурные аплодисменты и крики: «Аллилуйя!» Брат Ренвик ответил на него боксерским приветствием, а сестра Ренвик улыбнулась, покраснела и прослезилась.
Камера вернулась к пастырю, призывавшему публику к тишине. Все замолчали, пастырь продолжал:
— Церемония Bon voyage[5] начнется в полночь; двери в это время должны быть закрыты, поэтому приходите раньше, и пусть это будет самый счастливый праздник в нашей жизни! Мы гордимся Артом и Дотти. Похоронная церемония состоится через полчаса после восхода солнца. Вслед за этим — завтрак для тех, кому рано на работу.
Тут пастырь напустил на себя суровый вид, и камера поехала на него, так что его лицо заняло весь экран.
— После прошлой церемонии Bon voyage в одной из комнат Счастья была найдена пустая бутылка из-под зелья, приготовляемого грешниками. Это дело прошлое; брат, совершивший ошибку, покаялся и понес наказание, отказавшись от обычной денежной скидки. Я уверен, что он больше не собьется с пути. Я обращаюсь ко всем остальным: дети мои, подумайте, стоит ли рисковать вечным счастьем ради мизерного мирского удовольствия? Добивайтесь священной печати одобрения, с которой вам улыбнется Епископ Дигби. Не позволяйте грешникам осквернять ваши помыслы. Брат Арт, мне неловко говорить об этом сейчас…
— Ничего, пастырь, говорите.
— …в такой счастливый день. Но мы не должны забывать…
Харшоу выключил телевизор.
— Майк, это тебе не нужно!
— Не нужно?
— Ммм, — рано или поздно парню придется с этим столкнуться. — Ладно, смотри. Потом обязательно обсудим.
— Обязательно, Джубал.
Харшоу собирался напомнить Майку, что не следует буквально понимать услышанное, но тут музыка по телефону прекратилась, на экране появилось изображение человека лет сорока, в котором Харшоу угадал полицейского.
— Вы не Берксвит, — задиристо сказал Джубал.
— Зачем вам нужен Джилберт Берксвит?
Джубал подчеркнуто терпеливо ответил:
— Я хочу с ним поговорить. Послушайте, любезный, вы государственный служащий?
Тот замялся.
— Да, вы должны…
— Я ничего не должен! Я гражданин Федерации, я плачу налоги, и из этих денег вам выплачивается жалование. Все утро я пытаюсь позвонить нужному человеку, а меня водят за нос разные попугаи, живущие за счет моих налогов. Назовите мне ваше имя, должность и табельный номер. И пригласите к экрану мистера Берксвита.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Вот еще! Я не обязан отвечать вам, я частное лицо. А вы представитель власти, вопрос же, который я вам задал, любое частное лицо имеет право задать любому государственному служащему.
