Театр французского классицизма

За помощь, госпожа?

Агриппина

Не возражай, Альбина!
Я, я их обрекла преследованьям сына;
С вершины, что ему рождением дана,
Когда-то свергла я Британника одна.[175]
Позднее, жениха Октавию лишая,
На брата Юнии погибель навлекла я;
Силан мной умерщвлен не по одной молве:
Он мил был Клавдию и с Августом — в родстве,
И вот награда мне: сын веселится троном,
Я ж мир должна хранить меж ними и Нероном
Затем, что будет день, и тот же мир дурной
Британник охранит меж цезарем и мной.

Альбина

Какие замыслы!

Агриппина

От бурь приют ищу я…
Ужасен станет сын, узды моей не чуя!

Альбина

Ужель на мать свою вдруг посягнет Нерон?

Агриппина

Иль я ему страшна, или мне страшен он!

Альбина

Гнетет вас, может быть, пустое опасенье.
Но если б и росло в Нероне охлажденье,
Он перемены той не выдал никому,
Лишь вам одной она известна да ему.
Любой народный дар и каждый титул новый
Передает он вам, делиться всем готовый.
Щедр в дружбе, ничего он не зовет своим:
Не ниже цезаря чтит Агриппину Рим;
А скорбь Октавии затаена неслышно.
Сам Август Ливию[176] не величал так пышно:
Вам свиту ликторов дал цезарев устав,
Лавровой зеленью их связки увенчав.
Какого, госпожа, еще желать признанья?

Агриппина

Поменьше почестей, побольше почитанья!
От этих милостей растет моя напасть:
Все выше мой почет — и все ничтожней власть.
Увы! Прошли те дни, как юношей Нероном
Мне был доверен двор, плененный новым троном;
Когда державу мне он уступить был рад,
Когда на мой призыв сбегался весь сенат,
И, спрятана от глаз, всесильна и незрима,
Я, я была душой в громадном теле Рима!
Тогда еще толпы не покорил Нерон
И не был собственным величьем опьянен.
Как живо помню я мгновенья роковые,
Нерону мощь его раскрывшие впервые,
В тот день, когда послов прислали короли,
Чтоб увенчать его признаньем всей земли.
К престолу своему воссесть с ним рядом шла я.[177]
Кем рождена была в Нероне ревность злая?
Не знаю! Только он, свой взор с моим скрестив,
На миг разоблачил враждебный свой порыв.
Мне душу сжало вдруг дурное предвещанье.
Наружной льстивостью прикрасив поруганье,
Обманщик с ласками встал на моем пути
И не позволил мне к престолу подойти.
Так прогремел удар, сразивший Агриппину.
С той встречи, что ни день, я ненавистней сыну.
Исчезла мощь моя. Один лишь Бурр им чтим,
Да имя Сeнеки[178] имеет власть над ним.

Альбина

Коль вы предварены тревогой не напрасной,—