Театр французского классицизма

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Агриппина, Альбина.

Альбина

Как! Вы, боясь спугнуть Нерона поздний сон,
Пришли здесь ожидать, пока проснется он?
Мать цезаря, одна, без стражников и свиты,
Блуждает близ дверей, что для нее закрыты?
Молю вас, госпожа, вернитесь в свой покой.

Агриппина

Альбина, каждый миг теперь грозит бедой.
Я здесь его дождусь: он стольких мук мне стоит,
Что даже сон его меня не успокоит.
Увы, свершилось то, чего давно я жду:
С Британником Нерон вступает во вражду.
Он буйством одержим, пока еще таимым;
Он страшным стать готов, наскуча быть любимым.
Британник тяготит его; и потому
Сама я, что ни день, докучливей ему.

Альбина

Как! Вы, кому Нерон обязан возвышеньем,
Величьем царственным, самим своим рожденьем?
Кем так отважно был сын Клавдия смещен
И властью цезаря Домиций облечен?[172]
Всей чести от него достойна Агриппина:
Долг сына — вас любить.

Агриппина

Да, это — долг, Альбина:
Коль благороден он, — гордиться должен мной,
Возненавидит мать, — коль низок он душой.

Альбина

Коль низок он душой? Ах, госпожа! не всё ли
Нам знаменует в нем задатки доброй воли?
Три года правит он, народом свято чтим,
И доблестью своей он украшает Рим.
Наш край, обласканный его рукой державной,
Правленья консулов припомнил опыт славный:
Народ в нем чтит отца.[173] И юноша Нерон
Со старцем Августом почетом уравнен.

Агриппина

Мы можем блеском дел и торжеством закона
С закатом Августа сравнить рассвет Нерона;
Но не пришлось бы нам, восторги взяв назад,
С рассветом Августа сравнить его закат.[174]
Напрасно скрытен он: его чело — уликой,
Что в нем Домициев дух сумрачный и дикий:
Гордыню злобную в крови их почерпав,
Он взял из чресл моих Неронов пылкий нрав.
Тиранов мы всегда вначале величаем:
Не мог когда-то Рим налюбоваться Гаем,
Но вскоре ложный блеск поблек, и в их глазах
Недолгую любовь сменил упорный страх.
Не все ли мне равно, что, не рожден тираном,
Прославится Нерон усердьем непрестанным?
Зачем я в длань его вложила руль страны,
Когда сенат и плебс его учить вольны?
Пусть он для родины отцом примерным станет,
Но пусть родную мать ценить не перестанет!
А между тем назвать нам прозвищем каким
Бесчестье, в эту ночь затеянное им?
Он знает (их любовь от взоров не таима),
Как пылко Юния Британником любима,—
И добрый наш Нерон, вершитель славных дел,
Похитить Юнию средь ночи повелел!
Что затевает он? Им движет страсть иль злоба?
Иль веселит его, что страждут эти оба?
Иль их мученьями, коварство затая,
Он мстит за помощь ту, что им сулила я?

Альбина