Ты знаешь сам, Нарцисс! Отчаяньем объята,Не только обвинив меня в убийстве брата,Не только оградив прекрасный свой расцветСуровой гордостью уединенных лет,—Она, замкнувшись в тень, верна своей печали,Не хочет, чтоб ее царевной величали.И к этой чистоте, что так у нас редка,Влекут мою любовь досада и тоска.Подумай сам, Нарцисс! Красавицы нет в Риме,Что не гордилась бы признаньями моими,Не чаяла, едва глаза начнут блистать,Над сердцем цезаря их силу испытать.Одна лишь Юния, горда своим затвором,Все то, что льстит другим, готова звать позором!Она бежит — и знать не хочет, может быть,Что цезарь не злодей, что он готов любить.Скажи, влюблен в нее Британник?
Нарцисс
Иль не зналиВы, государь, того?..
Нерон
Он молод, и едва лиЯд взора нежного уже грозит ему!
Нарцисс
Любовь, мой государь, не спутница уму.Поверьте, он влюблен! Вы оценили самиИскусство этих глаз, играющих слезами.Всем прихотям ее привык он угождать.А, может быть, и сам умеет убеждать.
Нерон
Как? Значит, любит он совсем не так смиренно?
Нарцисс
Не знаю, государь! Но вот что несомненно:Из вашего дворца он убегал не раз,Чтоб скрыть свой лютый гнев от цезаревых глаз,Замученный двора холодным приговором,Величьем ваших дел и собственным позором,Лелея злость и страх, уничтожаясь в них,Бежал он к Юнии — и возвращался тих.
Нерон
О, если он любим, — ему нет худшей казни!Он будет милую молить о неприязни.Кто ревностью своей дразнить Нерона б мог?
Нарцисс
Но где же, государь, причина для тревог?Он предан Юнии, она с ним делит горе,Иных не видит слез, как у него во взоре.Но нынче, государь, когда, взглянув вокруг,Блеск славы царственной она узнает вдруг,Увидит королей, утративших корону,Заброшенных в толпу и приведенных к трону,Что ловят (в их числе и он, ее герой)Ваш мимолетный взгляд, им брошенный порой;Когда с вершины той вы к ней сойдете самиМолить ее любви смиренными словами,—Поверьте, государь, все сбудется тотчас:Прикажете любить — и вмиг полюбит вас!
Нерон
О, сколько горестей мне жребий мой готовит!Какие трудности!