Театр французского классицизма

И вот в одну лишь ночь Октавия забыта,
Скрепленный мной союз ей больше не защита;
Отослан прочь Паллант, Британник заключен;
Простерт и на меня преступный ваш закон,—
Бурр дерзко предо мной велел замкнуть ворота,
А вы, кто виноват в предательствах без счета,
Забыв, что долг ваш в том, чтоб оправдаться в них,—
Вы ждете от меня признанья вин моих.

Нерон

Я не забыл, что власть была дана мне вами.
Не тяготя мой слух ненужными словами,
Могли б спокойно вы, без вздохов и скорбей,
Вкушать плоды любви и верности моей.
Но ваша неприязнь и этот вечный ропот
Невольно при дворе родит упорный шепот
О том (я все скажу — друг другу мы не льстим),
Что о себе пеклись вы именем моим.
«Ужели, — шепчут здесь, — всем царственным почетом
Еще не отдан долг былым ее заботам?
В чем провинился сын? За что он осужден?
На то ль, чтоб угождать, был коронован он?
Опять она царит; он — лишь наместник новый?»
И вправду, до сих пор, вам угождать готовый,
Я честь свою и власть вам уступить был рад.
Нетрудно было б мне отдать их вам назад.
Но мужественный Рим не хочет женской власти.
Пока я робок был, здесь бушевали страсти:
Сенат и весь народ вдвойне возмущены,
Что в образе моем вас чтить они должны,
Кричали про меня, что Клавдий, вам послушный,
Мне с властью завещал и нрав свой простодушный.
Когда у ваших ног склонялся лес значков,
Вы слышали не раз мятежный гул полков:
Роптали воины, напрасно удостоив
Вас этим зрелищем простертых ниц героев.
Другая женщина была б не так горда:
У вас же — или власть, иль слезы без стыда!
Теперь, Британника одушевив на мщенье,
Вы Юнию ему даете в подкрепленье
И снова ткете сеть Паллантовой рукой.
Когда ж я принужден свой оберечь покой,—
От ярости себя не помните вы сами,
Грозя Британника явить перед войсками.
Уже до лагерей донесся шум молвы.

Агриппина

Я? За него? Злодей! Могли поверить вы?
Чего достигла б я, вас на него сменяя?
Чем стал бы мой удел? Чего бы ждать могла я?
Ах, если и меня наветчик не щадит,
Раз взор доносчиков и здесь за мной следит,
Раз нет и здесь оград от их наветов черных,—
Что ж сталось бы со мной в толпе чужих придворных?
Судили б там меня не за бессильный гнев,
Что в сердце умирал, родиться не успев,
Но за мои вины пред всеми ради сына.
Их искупила бы сторицей Агриппина!
Я разгадала вас, мне ваша лесть чужда:
Вы нерадивый сын, вы были им всегда;
Когда вас, отрока, я пестовала нежно,
В ответ был поцелуй, заученный прилежно.
Все было вам равно, все жесточал ваш нрав,
Самой моей любви преградой вечной став.
О, как несчастна я! Какая участь злая:
Заботливо любить, заботой докучая!
Сын у меня один: о небо, знаешь ты,
О ком, как не о нем, мой плач, мои мечты?
Опасность, совесть, страх меня не удержали,
Я подавила гнев; от будущей печали
Непостижимый рок глаза мои отвел;
Я сделала свое: вы заняли престол.
К свободе, что теперь я под замком оплачу,
Вы можете отнять и жизнь мою в придачу.
Но бойтесь, чтоб народ, оплакав мой конец,
С вас вскоре не сорвал надетый мной венец.

Нерон

Чего ж хотите вы? Что должно мне исправить?

Агриппина

Моих обидчиков раскаяться заставить,
Отчаянье и гнев Британника унять,
На выбор Юнии цепей не налагать,
Чтоб с ними и Паллант был возвратиться волен,
Чтоб доступ к цезарю всегда мне был дозволен,