Демоноборец сопливый! Гаю легче было поверить, что он стащил заветный медальон, чем представить одним из заговорщиков.
Преторианец сделал мучительное душевное усилие и постарался быть объективным. Хорошо, что появился еще один союзник. Им нужны новые люди. Надежные, сильные, одержанные. Атэр, сидящий на полу у ног Арэлл, вскинул голову, почувствовав пристальный взгляд сообщника. Прищурился. Отвернулся. Потом снова поднял голову. Высокомерное выражение на смазливой физиономии сменилось жадным любопытством. Он тоже хотел поговорить. Встреча с единомышленником на «вражеской» территории была большой удачей. Хотя бы на время стоило забыть о взаимной неприязни.
Арэлл, просматривающая длинный свиток неизвестного содержания, не замечала этих переглядываний. Она хмурилась, покусывала нижнюю губу, и, судя по тому, как быстро, нервно скручивала верхний край свитка, содержание его было не слишком приятным. Гай дождался, пока Атэр в очередной раз повернется, и указал взглядом на элланку. Мальчишка кивнул, выдержал короткую паузу и произнес бархатным, певучим голосом:
— Лурия Арэлл, я вижу, вас расстроило это сочинение? Может быть, развлечь вас чем-нибудь более приятным, чем чтение?
— Нет, — резко ответила она, не обращая внимания на медоточивые намеки малолетнего соблазнителя.
Он придвинулся ближе, стараясь заглянуть в свиток. — Но я думаю…
— Атэр, ты мне мешаешь!
Похоже, Арэлл пребывала в состоянии легкого раздражения, которое от любого лишнего слова могло перейти в приступ неконтролируемой ярости. Гай улыбнулся, готовясь насладиться выволочкой, которую устроят назойливому поклоннику.
— Я читал Поликлета, — небрежно заявил эллан, еще раз Оглядывая в пергамент, — По-моему, то, что он пишет, полный бред, особенно эта часть, про демонов.
— Ты читал Поликлета?
Арэлл уронила свиток на колени и посмотрела на Атэра так, словно перед ней вместо лохматого мальчишки появился самый великий историк прошлого. Эллан дал полюбоваться на себя несколько мгновений и скромно потупил нахальные глаза.
— Да. Кое-что.
Он лениво приподнялся, заглянул в свиток, при этом как будто случайно дотронувшись до локтя лурии. Гай крепче сжал древко копья — желание хорошенько проучить наглеца стало едва выносимым.
— Трактат о демонах я тоже читал.
На лице Арэлл появилось выражение жадного любопытства и нетерпения.
— И что ты думаешь о нем?
— Чушь. По-моему, все это чушь. Пустые рассуждения. Болтовня. Ну вы понимаете, как это бывает, когда человек пишет только то, что ему приказали.
— Атэр! — Девушка внезапно отшвырнула свиток, который отлетел в сторону, пачкаясь в ягодном соке, наклонилась, схватила мальчишку за руку. Тот вздрогнул от неожиданности — еще не привык к пылкому, порывистому нраву Арэлл. — Ты знаешь больше?
Он помолчал, взглянул на Гая, и тот едва заметно отрицательно качнул головой. Нет, еще рано. С ней говорить рано…
Этим же вечером слоняющийся без дела, сонно позевывающий эллан был схвачен за шкирку и втащен в маленькую потайную комнату, скрытую за статуей.
— Тихо! — зловеще прошептал Гай, прежде чем подросток решил, что пора звать на помощь, — Нужно поговорить.
— Так и знал, что ты извращенец, — на удивление спокойно отозвался Атэр, выдергивая из рук воина край тоги.
— Откуда ты?
Мальчик понял вопрос правильно, не ощетинился, как обычно, не стал огрызаться.
— Смирта. Тебе это что-нибудь говорит?
— Нет.
— Еще бы. Маленький городок на западе Эллиды. Скалы, море, кривые сосны. Дико красиво.
В комнатке было полутемно. Окно под потолком давало совсем мало света, хотя луна сегодня была огромной и яркой. Они почти не видели друг друга, поэтому говорить оказалось легко.
— Сколько вас?
— Двадцать.
— Мало.
— А вас?
— Пятнадцать.
— Ха!
— Я и говорю, мало.
— Зато у вас есть Арэлл.
Арэлл спала в покоях за стеной, не зная, что они говорят о ней, стоя плечом к плечу в полутьме.
— Она одержима идеей уничтожения демонов.
Атэр рассмеялся тихо, потер запястье, на котором должны были остаться следы пальцев элланки.
— Я понял. Мы должны помочь ей.
— Хм…
— И я знаю как. Нужно только немного времени.
— Что ты можешь знать?!
— Кое-что. — Мальчишка рассмеялся, хлопнул телохранителя по лорике на груди и вышел из комнаты.
Ничего он не мог знать. Во всяком случае, не больше Гая.
Жизнь людей принадлежала демонам. И они в любое мгновение могли потребовать ее. Поэтому нужно было пользоваться каждым новым днем. Проживать его так, чтобы к вечеру вместо души в груди оставалась только горстка пепла, чтобы нечему было болеть от тоски и бессмысленности своего существования. Еще — можно дрожать от страха, подчиняться ему, позволять вести себя, просчитывая, когда следует спрятаться за чужую спину, а когда выбраться На свет. Гай знал разных людей. Одни пировали на собственной могиле, другие ползали у ног демонических хозяев, третьи думали, что заключают с ними сделки ради власти и денег.
— Природа человека такова, что требует постоянного властвования над собой, — так говорил учитель десятилетнему Гаю, расхаживая перед ним по комнате для занятий и неторопливо почесывая спину кончиком стило. — Люди слабы, беспомощны, ленивы, нуждаются в ярме, вожжах и шорах, которые не позволяют им отклониться от намеченного пути и предаваться лени. — Обратимся к природе.
Наставник сделал плавный жест в сторону окна. Гай послушно повернул голову в ту сторону. — Ее пример показывает нам, как разумно все устроено в мире. Зайцы пасутся на лугах и полях, поедают кору с деревьев. Если позволить им размножаться, они пожрут все всходы и погибнут от голода. Но мудрая природа создала хищников. Волки и лисы сохраняют порядок, настигая слабых и не давая остальным пребывать в губительном для них покое. Растолкуй эту аллегорию.
— Демоны — волки, люди — зайцы, — пробормотал Гай, тупо глядя в стол.
— Совершенно верно. Демоны своей помощью в правлении и разумным террором удерживают нас от лени и вырождения.
Речь учителя текла плавно, убаюкивающе. Но Гай сидел, стиснув руки под столом так, что немели пальцы. «Разумный террор»! «Удерживают от лени и вырождения»!
…Брата привезли с последней войны, которая была устроена во имя этого террора. Внесли в дом, переложили с носилок на кровать. Худое лицо заросло черной щетиной, нос заострился, глаза запали, вокруг них страшные темные круги. Большие, тяжелые, узловатые руки лежали поверх пурпурного покрывала, а нога была замотана бурыми от крови тряпками. Когда их отдирали от раны, Тиберий кричал от боли. У него уже не хватало сил на то, чтобы мужественно, молча переносить страдания. Как герои легенд,
