– Ладно. Только совсем немного. – Мэй Сун строго подняла палец, как школьная учительница:
– Я не хочу пользоваться плодами капиталистической эксплуатации рабского труда.
– О'кей, – заключил Римо.
В магазине 'Лорд и Тейлор' Мэй Сун узнала, что рабочим компании 'Пуччи' хорошо платят. Она остановила свой выбор на итальянских товарах, потому что в Италии большая коммунистическая партия. Результатом этой верности интересам рабочего класса стали два ситцевых платья, пеньюар, четыре пары туфель, шесть бюстгальтеров, шесть пар кружевных трусиков, серьги – потому что они были золотые, и тем самым она подрывала валютно-финансовую систему Запада, парижские духи и – только для того, чтобы показать, что китайский народ дружески относится к трудовой Америке, и враждебно настроен только по отношению к ее правителям, – клетчатый пиджак, сшитый в районе Тридцать третьей улицы.
По счету набежало 875 долларов 25 центов. Римо достал девять бумажек по сто долларов.
– Наличные? – удивилась продавщица.
– Да. Зелененькие.
Продавщица позвала администратора.
– Наличные? – удивился администратор.
– Ага. Деньги.
Мистер Пелфред, администратор, посмотрел одну банкноту на свет и знаком показал, чтобы ему подали другую. Ее он тоже посмотрел на свет, потом пожал плечами.
– В чем дело? – спросила Мэй Сун у Римо.
– Я плачу наличными.
– А чем еще можно платить?
– Понимаешь, большей частью покупки совершаются с помощью кредитных карточек. Ты покупаешь то, что тебе нравится, а они вставляют карточку в специальную машину, и в конце месяца в твой банк приходит счет, – А, да. Кредитные карточки. Экономическая эксплуатация трудового народа, сдобренная массовым надувательством – у народа создается впечатление, что он может что-то купить, хотя на самом деле он попадает в рабство к корпорациям, выпускающим карточки. – Ее голос взлетел к самому потолку магазина 'Лорд и Тейлор':
– Кредитные карточки надо сжечь на костре вместе с их производителями!
– И немедленно! – заявил мужчина в двубортном костюме. Полицейский зааплодировал. Дама в норковом манто расцеловала Мэй Сун в обе щеки.
Какой-то бизнесмен сжал кулаки.
– Хорошо, мы примем наличные, – сказал мистер Пелфред и громко крикнул:
– Наличные!
– А что это такое? – спросил один из служащих.
– Это что-то такое, чем раньше пользовались все. Что-то вроде того, что опускаешь в телефон-автомат, и все такое прочее.
– А, это когда покупаешь сигареты. Только много сразу, так?
– Точно.
Мэй Сун надела розовое платье, а продавщицы взялись упаковать ее китель, башмаки и серые форменные брюки. Она вцепилась в Римо, прижалась к нему и опустила голову на плечо, глядя, как продавщица складывает китель.
– Забавный пиджачок, – сказала девушка. Волосы ее были выкрашены в цвет ржаной соломы, а на груди красовалась пластиковая этикетка с надписью: 'Мисс П. Уолш'. – Где такие делают?
– В Китае, – ответила Мэй Сун.
– А мне казалось, что в Китае производят очень изящные вещички – шелк и все такое.
– Китайская Народная Республика, – важно изрекла Мэй Сун.
– Да-да. Чанки Ши. Народная китайская республика.
– Если вы служанка, то так и оставайтесь служанкой, – приказным тоном заявила Мэй Сун. – Заверните пакет и держите язык на привязи за зубами.
– Скоро ты захочешь стать царицей, – прошептал ей Римо.
Она повернулась и посмотрела на своего спутника:
– Когда нам, секретным агентам, приходится жить и работать в феодальном обществе, то мы должны делать все, чтобы ничем не выделяться. Я правильно говорю?
– Похоже, так.
Мэй Сун надменно улыбнулась:
– Тогда почему в должна сносить грубость от холопки?
– Эй, послушайте, – заявила мисс П.Уолш. – Я не намерена выслушивать такое от вас, или от кого другого. Если хотите, чтобы я упаковала ваш пиджачок, то будьте добры, ведите себя прилично. Меня в жизни так не оскорбляли!
Мэй Сун вся подобралась, напустив на себя вид самой настоящей императрицы, и процедила сквозь зубы:
