зачем создавать лишние сложности, вынуждая таскать чашки-ложки в несвойственную им зону квартиры?.. А кроме того, обитавшая здесь женщина становилась Ивану чем далее, тем более интересна. Он, конечно, не сунулся за ней в спаленку, но край секретера и серо-пластиковый бок ноутбука на нём отлично просматривались и из «холла». Не говоря уж об элегантной дублёнке в прихожей и о запахе дорогого шампуня, распространявшемся со стороны ванной… Классический, то есть, обиход вульгарной цветочницы с рынка. Ну-ну. «Кто ты на самом деле такая, вот что интересно было бы знать?..»
А с другой стороны, его-то каким боком это касалось?..
Поставить на плиту чайник Рита гостю категорически не доверила. Разжигание огня в. этой квартире было небезопасным процессом, требующим сноровки и почти молитвенного сосредоточения. Рита лишь благодаря острому нюху дважды избегала взрыва духовки. Оба раза панически вызванные газовщики констатировали полную исправность всей техники.
Однако сегодня духи, обитающие в плите, ей явно благоволили. Чайник нагрелся в срок, который следовало признать рекордно коротким, и жизнерадостно заверещал.
— Вам чаю или кофе?
— Кофе, — попросил Иван, водружая и развязывая свой торт. Вообще-то он больше любил чай, но решил выяснить, какой кофе она держит в хозяйстве. Уж верно, не дешёвенький «Бразилиан», продаваемый в баночках по цене плохой колбасы. И не индийский «Mysore», транскрибируемый неунывающими россиянами как «Мусор». Точно! Скудин сразу понял, что его маленькое расследование взяло верное направление. «Моккона», появившаяся перед ним, была сортом далеко не для бедных. И к тому же требовала настоящего ценителя. Ну-ну!
Он сам нашёл в ящике стола тёмный от прожитых лет штопор и принялся лишать невинности бутылку с кагором. Хозяйка дома зашарила по шкафам в поисках рюмок и наконец извлекла из глубины буфета две занюханные, потребовавшие ополаскивания стопки. «А квартирка-то не твоя, — сделал вывод Иван. — Чтобы в собственной кухне да сразу рюмочку не найти?..»
— Анапский! Прелесть какая!.. — присмотревшись к бутылке, радостно изумилась молодая женщина. И тем, что называется, выдала себя окончательно. «Да тебе, милая, только портвейн от политуры положено отличать. А ты?..»
Иван налил бархатно-красное вино в чисто отмытые стопки:
— Ну что ж… будем знакомы…
— Ой! — спохватилась Рита. — Вот именно. Маргарита Даниловна.
— Иван Степанович.
Чокнулись. Выпили.
Существует целая наука о том, какое вино с какой едой следует подавать. Надо прислушиваться к рекомендациям и советам этой науки, чтобы не осрамиться перед гостями, выставив под селёдку ликёр…
Но.
Следует также помнить, что главное во вкусе вина — это не кислота, не терпкость, не сладость и подавно не градусы, а трудно описываемое словами, однако безошибочно ощущаемое БЛАГОРОДСТВО. И если таковое имеет место быть, вино с равной лёгкостью уживается и с салатом «оливье», и с шашлыками, и со сладким десертом…
— Прелесть какая. — Рита поставила стопку и запустила чайную ложечку в свой кусок торта, состоявший, как выяснилось, на добрую треть из взбитых сливок. Иван тоже отпробовал торта, нашёл его отменно съедобным и приготовился к новой фазе интересного разговора. Чёрт возьми: ему начинало казаться, будто он сотворил не совсем уж махровую глупость, притащившись сюда… Тут в кухонное окно шарахнул такой залп ветра со снежной шрапнелью, что стёкла вздрогнули и затрещали. Рита оглянулась, зябко поёжившись. Южное солнечное тепло только успело достигнуть желудка, а вот ноги мгновенно заледенило промчавшимся по полу сквозняком. Она решила не рисковать.
— Я сейчас! — и опять убежала.
— Дело хорошее, — одобрил Иван, когда она вернулась в толстых, домашней вязки носках. А Рита, вновь усевшись за стол, съела ещё ложку торта и, словно прочитав мысли гостя, негромко ответила на его невысказанный вопрос:
— Я вообще-то в разводе…
— А я вдовец.
В Ритиных глазах отразилась цепочка мгновенных сопоставлений. Насколько мог судить Иван, совершенно правильных.
— Царствие Небесное… — Её пальцы коснулись и сжали его руку, лежавшую на столе. Рита вновь наполнила рюмки благородным кагором:
— Земля пухом… Давайте помянем…
Выпили. Помянули. Помолчали. Потом Рита спросила:
— Она… ТАМ работала? Иван пожал плечами.
— Там даже тел не нашли. Одна копоть по стенкам. — Он говорил самым будничным тоном, без желваков на щеках и трагического надрыва, но после месяца на цветочном посту Рита хорошо понимала, какова цена была его спокойствию. А он вздохнул и добавил:
— Ребёнка мне обещала.
— Господи!.. — ахнула Рита. И… отчаянно, неконтролируемо разревелась.
Её собственная, очень давнишняя, первая и единственная беременность завершилась абортом. Дело было на первом курсе; отцу ребёнка, Ритиному ровеснику, «проблема» оказалась без надобности. («Всё правильно, — хмуро подумал Иван. — Уложить девчонку в постель, позабыв от восторга натянуть элементарный презерватив, — это мы мигом. А взять на себя мужскую ответственность за будущего ребёнка и за ту, что сделала тебя, сопляка, мужчиной, — это нет, это нам ещё рано, это мы ещё маленькие…») Саму
