некоторое облегчение, вообразив себе соседа сверху, устроившего этот потоп и, что называется, осознавшего весь ужас содеянного. Вот тут он крупно ошибся.
Щёлкнул замок — и со стороны прихожей долетела серия изумлённых матюгов, произносимых несколько запыхавшимся мужским голосом. Краткий смысл их сводился к следующему:
— Блин!.. Опять ты!..
Рита пищала что-то в ответ, но её голос терялся под лавинным обвалом мужского рыка, в котором всё явственней слышались агрессивно-властные нотки. Иван ещё раз посмотрел на потолок, убедился, что гидрологическая ситуация вроде стабилизировалась, и тоже вышел в прихожую.
Сделал он это весьма вовремя. Рита из последних сил держала оборону на пороге квартиры и пыталась закрыть дверь, а со стороны лестницы, не давая ей захлопнуть замок, надвигался невысокий, но квадратно-кряжистый краснолицый мужик, облачённый в тёмно-синюю офицерскую нижнюю рубашку и такие же кальсоны.
— Да я тебя, шалаву!.. — выкрикивал он в перерывах Между многоэтажными лирическими отступлениями. — Протокол!.. Сто первый километр!..
Появление возникшего из глубины квартиры Ивана дало ему новую пищу для вдохновения.
— Ага!.. — заорал он, явно обрадовавшись. — Значит, ещё и гостей водить?.. И почём в час?..
Развить эту многообещающую посылку ему, увы, не Пришлось. Иван отодвинул Риту, молча вышел вперёд и взял мужика за грудки. Ощутив, как ноги неотвратимо отделяются от пола, тот впал в крайнее изумление и заткнулся.
— Ваня, Ваня!.. — Рита заметалась вокруг, не решаясь ухватить Скудина за свободную руку. — Он… Он… Это же наш участковый…
— Вот как? Участковый? — Кудеяр не спеша поворачивал барахтавшегося Собакина так и этак, рассматривая, словно некую диковину. — Что же ты, участковый? Дела у тебя другого нет, как в подштанниках по лестнице бегать и на честных девушек нападать?
Вот уж кого чумазая и всклокоченная Рита в данный момент всего менее напоминала, так это честную девушку, но дело не в том. Иван говорил скорее задумчиво, нежели с угрозой, но взгляд оставался тяжёлым. Не внушал, прямо скажем, такой взгляд энтузиазма к дальнейшему спору. Тем не менее наконец-то выпущенный Собакин проворно отскочил прочь и опять закричал — хотя децибелов на сорок потише, чем минуту назад:
— Вы с ней что там, в ванне плескались?..
— Ага, — понял Иван. — Стало быть, участковый, и тебя залило? — Не дожидаясь ответа, обернулся к Рите:
— Останешься здесь. А мы с тобой, — это снова относилось к Андрону, — наверх. Там у тебя кто живёт?
Слава Богу, они оказались всё-таки на одной стороне.
— Блаженный один… — Марши на лестнице были не особенно длинные, но довольно крутые, и Собакин сразу безнадёжно отстал. — Его тут все Ихтиандром…
Скудин кивнул и позвонил в Ихтиандрову дверь. Никто не отозвался ни на первый, ни на пятый, ни на десятый звонок. Иван вздохнул, слегка отстранил участкового и вышиб дверь точным ударом ноги. Хотел просто сломать замок, но тот оказался неожиданно прочным «Цербером» о трёх калёных стальных ригелях. Зато дверную коробку ставили явно в конце месяца. А может, даже квартала. Или просто с превеликого бодуна. Она и рухнула внутрь вся целиком, унеся с собой вешалку с двумя старенькими пальто. Взвилась пыль.
Скудин с участковым Собакиным проникли в прихожую и сразу обнаружили первоисточник потопа. Жителя этой квартиры Ихтиандром именовали не зря: он держал целое рыбоводческое хозяйство. Спал на убогом диване, одежда вмещалась в старый покосившийся шифоньер… а всё остальное место занимали аквариумы. Современнейшие, роскошные. Устроенные по всем правилам — с освещением, поддувом воздуха и автоматическим подогревом. В аквариумах хорошо себя чувствовали дивные тропические рыбки — радужные, переливчатые, чуть ли не светящиеся. Главное же место занимал прозрачный параллелепипед литров не менее чем на двести. И плавали в нём какие-то заморские редкости со среднего карпа величиной.
Ну то есть «стоял», «плавали» — всё во времени сугубо прошедшем. От огромного аквариума осталась лишь мощная сварная конструкция на пьедестале. Вода, все двести или сколько там литров, успела уйти вниз; на мокром линолеуме блестели осколки стекла, лежали обмякшие водоросли и отчаянно прыгали невезучие рыбины. Красные и сине-зелёные. Кроме них, никого живого в квартире совершенно точно не было. Иван услышал бы. Он живо присел и стал собирать хвостатых-чешуйчатых пострадавших.
— Ты чё?.. — опешил Собакин. — Они, может, ядовитые!..
Он успел решить, что Риткин гость собрался зажарить откормленных рыбок. В качестве моральной, так сказать, компенсации за ущерб. Во всяком случае, у него самого при виде довольно-таки мясистых «карасей» первая мысль была именно о сковородке.
Иван поднял голову:
— Воду в ванной открой.
Андрон пожал плечами, но повиновался. Когда минутой позже Скудин пришёл туда со спасёнными рыбами, участковый из общих соображений раскочегаривал колонку. Соображения были правильные. В мартовской водопроводной водичке теплолюбивые аквариумные неженки загнулись бы наверняка. Иван отрегулировал температуру, сделав струю чуть тепловатой, и выпустил принесённых в мокрой тряпке страдальцев. Надо думать, после аквариумного комфорта они. райского блаженства не ощутили, но спасибо и на том, что не в масло да не на плиту. Собакин с запоздалым одобрением покивал голо-
Вой. Рыбёха — она тоже тварь Божия и жить хочет. Спасли — пустяк, а приятно!
Иван тратить время на умиление не стал. Вернулся в комнату и снова уселся на корточки, рассматривая осколки стекла. И чем больше смотрел, тем меньше ему нравилось неожиданное происшествие. Он ли да не знал такое стекло! Если он ещё не ослеп, оно происходило с оборонного завода — толстое, броневое, танковые триплексы из такого делать, на худой конец — колпаки для «папамобиля»
