насмешливо протянул: - Х-хосподи исусе, прости нас грешных... - передразнил он Митю, закатывая глаза под лоб. - Лапоть ты, противно смотреть.
Когда Митя вернулся в дом, на столе, кроме сахара и хлеба, лежали сдобные пироги, ватрушки, сало, стояла в вазочке варенье.
'У жадоба, для Васьки пожалела', - со злостью подумал Митя.
- Сегодня ты выучишь молитву святому. Николаю. Пока не выучишь, за стол не сядешь.
- Не запоминаю я, - угрюмо сказал Митя.
- Ничего, есть захочешь - запомнишь... Ох-хо-хо! И откуда такие дети берутся! Почему не почитаешь меня?
- Почитаю...
- Спасибо, отпочитал, вовек не забуду! - старушка вдруг со злостью постучала сухоньким кулаком по столу. - Ну нет, будет по-моему, слышишь? Я с тобой совладаю... В хоре тебе петь, а не шарамыжничать где-то. И деньги будешь хорошие получать.
- Не пускают меня из училища, - умоляюще произнес Митя, - государство деньги израсходовало: обули меня, одели.
- Государство не обеднеет. Выкинь им обувку. Там вас только бездельничать учат.
Потребность рассказать кому-нибудь про Митю и его бабушку гнала Васю в общежитие. Первым, кого он встретил из воспитанников, был Юрка. Он стоял возле ворот училища, прислонившись к электрическому столбу. Увидев Васю, он поспешил навстречу товарищу.
- Твоя Оля в кино ушла, - дрогнувшим голосом сообщил он. - С Иваном Сергеевичем ушла... Беги, может, догонишь.
Вася прикусил губу: 'Что же делать?' Не сговариваясь, они побежали. Вернулись через час уставшие и промокшие насквозь. Дождь, как нарочно, сыпал и сыпал.
- Они увидели нас и спрятались, - беспрестанно повторял возмущенный Юра. - Я бы на твоем месте отлупил Ивана Сергеевича!
Мрачно и грязно в эту пору в саду. Почерневшие деревья, голые, сучковатые, сиротливо, одиноко вздрагивают от ветра. Галки и воробьи, нахохлившись, сидят на ветках и, словно выжидая хорошей погоды, косятся то на землю, то на небо.
Вася вспомнил про Митю.
- Только никому пока...
- Никому! - заверил Юра.
Дождь кончился, небо начало синеть. Ярков сидел один в мокрой беседке под орешиной. С орешины то и дело срывались капли дождя, попадали Косте под воротник. Он ежился.
'Бежать или обождать до весны? - раздумывал Костя. - Хотя бы партнера подходящего найти. Одному скучно, а Юрка трусит, это факт!'
- Целый час жду, - набросился он на Юру, когда тот, чем-то озабоченный, устало присел на край скамьи.
- Дело было.
- Лисица ты, а не человек. Виляешь хвостом туда-сюда...
- Ладно, завтра решим.
- Ты меня завтраками не корми, сыт по горло! - заорал вдруг Ярков. Трусишь, окажи, без сопляков обойдусь.
- У меня тайна есть, - с чувством превосходства заявил Юра и на всякий случай оглянулся. - Если поклянешься - окажу.
Костя насмешливо уставился на товарища, но все же внимательно выслушал Юру.
- М-да... Это дело серьезное, - сказал он. - Ты пока молчи. Вот так святоша! - Ярков покачал головой. - Ничего, мы его воспитаем. - Костя похлопал Юру по плечу. - А ты парень не такой уж плохой... Я один теперь сижу, переходи на мою парту. Ладно?
Юра согласно кивнул толовой.
...Перед сном Вася с беспокойством посмотрел на пустую постель Мити. 'Целый вечер будет бабуся пичкать его святыми да уговаривать школу бросить. Надо было забрать Митю с собой, а я ушел, даже не попрощался с ним. Эх, Митя, Митя!'
Глава двадцать восьмая
ТОВАРИЩИ
В начале года Митя Полев учился неплохо, задания выполнял аккуратно. Но в последнее время мастера стали замечать за ним леность. Особенно это бросалось в глаза в первый день недели. По понедельникам Митя сидел на занятиях угрюмый, отвечал сбивчиво, рассеянно. Мастерам приходилось ставить ему двойки.
Петр Александрович не раз пытался беседовать с Полевым. Митя ежился, опускал глаза и упорно молчал. Обеспокоенный мастер, наконец, решил переговорить с Галиной Афанасьевной.
На другой день после занятий Галина Афанасьевна вызвала Митю к себе в кабинет.
- Почему у тебя, Митя, не ладится с учебой? Может быть, к тебе прикрепить кого-нибудь из отличников? - спросила она.
Митя вдруг встал со стула, глубоко вдохнул воздух, как будто ему было душно, и выпалил:
- Исключите меня... Я учиться не буду.
- Почему?
- Так, не хочу.
- Мы должны знать причину.
Полев опустил голову.
- Придется сходить к тебе домой, - сказала Галина Афанасьевна.
- Нет, нет, - испуганно запротестовал Полев. - Не ходите, бабушка не любит, когда к нам чужие ходят.
- Но я-то не совсем чужая, - улыбнулась Галина Афанасьевна. Надеюсь, не прогонит.
- Она верующая...
- Веры у нее я отнимать не собираюсь. А вот насчет тебя придется с ней поговорить, - уже строже закончила Галина Афанасьевна.
В дверь постучали. Вошел Юра. Он проводил глазами Полева, который как-то странно, боком прошел мимо него.
- Вы уже все знаете?
- Все знаю.
- И про крестик?
Оказывается, про крестик замполит ничего не знала.
В кабинет вошли Оля, Иван Сергеевич и еще несколько воспитанников члены комсомольского комитета училища. Ребята подвинули стулья поближе к замполиту.
- Дело такое, - начала Оля. - Корнакова обязали от комсомольской организации проверить, как ребята посещают кружки во Дворце культуры. Мы два раза созывали собрания, чтоб заслушать его отчет, а он не является.
- Галина Афанасьевна, вы только подумайте, - возмущенно замахал руками Иван Сергеевич. - Ребята иногда ходят в кружки, иногда нет. 'Почему?' - спрашиваем, а они указывают на Сашку: комсомолец и то не ходит, а нам, мол, и подавно можно. Понимаете, какие настроения? А все он, Корнаков, виноват. Сначала совсем не хотел участвовать в кружке: 'Учеба, говорит, пострадает'. Ну, мы, конечно, убедили его на бюро. А потом он заявляет руководителю кружка: 'Играю на гармошке - и хватит с меня, а ноты я все равно не выучу. У меня пальцы приучены без нот играть'. Врет, конечно. И петь не хочет. 'Артистом, говорит, не собираюсь быть. Время зря терять не хочу'. А без него хор - не хор. Голос просто бархатный какой-то, медовый... - восхищенно закончил Иван Сергеевич. Но, видимо вспомнив, зачем пришел сюда, развел руками. - Ну что с, ним делать? Он один раз даже с концерта ушел.
- Главное, не отчитывается, собрания срывает, - заметила Оля.
- Вызовите Корнакова на бюро и побеседуйте с ним, - посоветовала Галина Афанасьевна.
Комсомольцы переглянулись. Иван Сергеевич решительно взмахнул ладонью.
- Верно, вызовем. Всыплем ему, как следует.
- Заодно и насчет вот напомните: без нот ему не быть хорошим гармонистом.
- Это мы напомним, - улыбнулся Иван Сергеевич.
