Подождите меня год, я приеду целовать ваши ручки. Я завтра отправляюсь со своей доверительницей в Париж; она не знает счета ни на рубли, ни на франки, я буду ее кассиром. Она страдает одышкой и общим ожирением; ей и здесь-то доктора больше года жизни не дают, а в Париже с переездами на воды и с помощью усовершенствованной медицины она умрет скорее. Вы видите, что мне некогда, год я должен сердобольно ухаживать за больной, а потом могу пожинать плоды трудов своих, могу и проживать довольно много, пожалуй, при вашем содействии, если вам будет угодно. Л и д и я. Вы злой, злой человек! Г л у м о в. Прежде вам эта черта во мне нравилась; мы с этой стороны похожи друг на друга. Л и д и я. Да, пока вы не переходили границ, а теперь прощайте. Г л у м о в. Прощайте! Я уезжаю со сладкою надеждой, что в год вы обо мне соскучитесь, что вы меня оцените и мы, вероятно, встретимся, как родные. Л и д и я. Довольно, довольно! Г л у м о в. До свиданья. Т е л я т е в. Прощай, Глумов. Счастливого пути! Вспомни обо мне в Париже: там на каждом перекрестке еще блуждает моя тень. Г л у м о в. Прощай, Телятев. (Уходит.)
Входит Надежда Антоновна со клянками, за ней горничная
с подушками, кладет их на диван и уходит.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лидия, Телятев, Надежда Антоновна.
Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Тебе надо лечь, Лидия, непременно. Напрасно ты себя, мой друг, утомляешь! По лицу твоему видно, что ты ужасно страдаешь. Я так и мужу сказала. Он сейчас придет. Вот твой спирт и капли, которые тебе всегда помогали. Л и д и я (ложится на подушки). Как он вас принял? Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Очень вежливо, хотя довольно холодно. Он спросил, серьезно ли ты больна; я отвечала, что очень. Что вы, Иван Петрович, смеетесь? Т е л я т е в. Мне равнодушно нельзя оставаться: надо либо плакать, либо смеяться. Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вы не знаете ни натуры, ни сложения Лидии; она такая нервная, такая нервная... Это у нее с детства. Т е л я т е в. Извините, я действительно не знаю сложения Лидии Юрьевны, это для меня тайна. Л и д и я. Иван Петрович, вы такой болтун, вы меня рассмешите. Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Да вы, пожалуй, в самом деле, рассмешите, а он войдет. Т е л я т е в. Скрыться прикажете? Л и д и я (томно). Нет, останьтесь! Мне так приятно видеть вас, вы мне даете силу. Т е л я т е в. Если вам приятно, то я не только не уйду, а, как привинченный, буду стоять против вас. Смотрите на меня, сколько вам угодно. Только позвольте мне в этой комедии быть лицом без речей.
Входит Андрей.
А н д р е й. Господин Васильков. Л и д и я (слабым голосом). Проси!
Андрей уходит, Надежда Антоновна оправляет подушки,
Телятев подносит платок к глазам своим. Входит Васильков.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Лидия, Телятев, Надежда Антоновна и Васильков.
В а с и л ь к о в (сделав общий поклон). Вы меня звали? Л и д и я. Я умираю. В а с и л ь к о в. В таком случае нужен или доктор, или священник; я ни то, ни другое. Л и д и я. Вы нас покинули. В а с и л ь к о в. Не я, а вы меня, и не простившись даже как следует. Л и д и я. Так надо проститься? В а с и л ь к о в. Если вам угодно. Л и д и я. По-русски проститься - значит попросить прощенья. В а с и л ь к о в. Просите. Л и д и я. Я виновата только в том, что оставила вас, не сообразя своих средств; в остальном вы виноваты. В а с и л ь к о в. Мы поквитались: я был виноват, вы меня оставили. О чем же больше говорить! Прощайте! Л и д и я. Ах, нет, постойте! В а с и л ь к о в. Что вам угодно? Л и д и я. Вы за свою вину ничем не платите, а я могу поплатиться жестоко. Я кругом в долгу, меня посадят вместе с мещанками в Московскую яму. В а с и л ь к о в. А! Вы вот чего боитесь? Вот какое бесчестье вам страшно? Не бойтесь! В яму попадают и честные люди, из ямы есть выход. Бояться Московской ямы хорошо, но больше надо бояться той бездонной ямы, которая называется развратом, в которой гибнет и имя, и честь, и благообразие женщины. Ты боишься ямы, а не боишься той пропасти, из которой уж нет возврата на честную дорогу? Л и д и я. Кто вам позволил говорить здесь такие слова? В а с и л ь к о в. А кто позволяет зрячему вывести на дорогу слепого, кто позволяет умному остеречь неразумного, кто позволяет ученому учить неученого? Л и д и я. Вы не имеете права учить меня. В а с и л ь к о в. Нет, имею. Это право - сострадание. Л и д и я. Вам ли говорить о сострадании! Вы видите жену в таком положении и не хотите заплатить за нее ничтожного долга. В а с и л ь к о в. Я даром денег не бросаю. Ни боже мой! Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Я не понимаю вашей философии. Все это для меня какая-то новость, принесенная с луны. Разве платить за жену - значит бросать даром? В а с и л ь к о в. Какая же она мне жена! Да она ж сама сказала, что у нее денег больше, чем у меня. Н а д е ж д а А н т о н о в н а. 'Сказала'. Мало ли что может сказать женщина в раздражении! Как бы жена ни оскорбила мужа, все-таки надо жалеть жену больше, чем мужа. Мы так слабы, так нервны, нам всякая ссора так дорого обходится. Горячая женщина скоро сделает глупость, скоро и одумается. В а с и л ь к о в. Да она же не говорит, что одумалась. Л и д и я. Я одумалась и раскаиваюсь в своем поступке. В а с и л ь к о в. Не поздно ли? Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ах, нет! Она может увлечься, но до падения себя не допустит. В а с и л ь к о в. Я знаю, что не допустила: ваша прислуга гораздо больше получала от меня, чем от вас. Но я не знаю, что спасло ее от падения - честь, или недостаток денег у Кучумова. (Лидии.) Чего же вам угодно? Л и д и я. Я бы хотела жить опять вместе с вами. В а с и л ь к о в. Невозможно. Вы так быстро меняете свои решения, что, пожалуй, завтра же захотите уехать от меня. Для меня одного позора довольно, я двух не хочу. Л и д и я. Но вы должны меня спасти. В а с и л ь к о в. Как я вас спасу? Есть только одно средство; я вам предложу честную работу и за нее вознаграждение. Л и д и я. Какую работу и какое вознаграждение? В а с и л ь к о в. Подите ко мне в экономки, я вам дам тысячу рублей в год. Л и д и я (встает с дивана). Ступайте вон!
Васильков уходит.
Т е л я т е в (отнимая платок от глаз). Теперь вы выздоровели, я могу перестать плакать. Л и д и я. Ах, теперь не до шуток! Бегите, догоните, воротите его, во что бы то ни стало.
Телятев убегает.
Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ах, какой он упрямый! Какой несносный! Человек из порядочного общества так поступать не может, он скорее убьет жену, а такого предложения не сделает.
Возвращаются Васильков и Телятев.
Л и д и я. Вы меня извините, я не поняла вас. Объясните мне, что значит слово 'экономка' и какие ее обязанности? В а с и л ь к о в. Извольте, объясню; но если вы не примете моего предложения, я больше не вернусь к вам. Экономка - значит женщина, которая занимается хозяйством. Это ни для кого не унизительно. А вот обязанности: у меня в деревне маменька-старушка, хозяйка отличная, вы поступите к ней под начальство - она вас выучит: грибы солить, наливки делать, варенья варить, передаст вам ключи от кладовой, от подвала, а сама будет только наблюдать за вами. Мне такая женщина нужна, я постоянно бываю в отъезде. Л и д и я. Ужасно, ужасно! В а с и л ь к о в. Прикажете кончить? Л и д и я. Продолжайте! В а с и л ь к о в. Когда вы изучите в совершенстве хозяйство, я вас возьму в свой губернский город, где вы должны ослепить губернских дам своим туалетом и манерами. Я на это денег не пожалею, но из бюджета не выйду. Мне тоже, по моим обширным делам, нужно такую жену. Потом, если вы будете со мною любезны, я свезу вас в Петербург, Патти послушаем, тысячу рублей за ложу не пожалею. У меня в Петербурге, по моим делам, есть связи с очень большими людьми; сам я мешковат и неуклюж; мне нужно такую жену, чтоб можно было завести салон, в котором даже и министра принять не стыдно. У вас все есть для этого, только вам надо будет отучиться от некоторых манер, которые вы переняли от Телятева и прочих. Т е л я т е в. Но разве я знал, что Лидии Юрьевне предстоит такая блестящая перспектива от деревенского подвала до петербургского салона. В а с и л ь к о в (глядя на часы). Согласны вы на мое предложение или нет? Только помните, что прежде всего вы будете экономкой и довольно долго. Л и д и я. Пожалейте меня, пожалейте мою гордость! Я дама, дама с головы до ног. Сделайте мне какую-нибудь уступку. В а с и л ь к о в. Никакой! Мне ли жалеть вашу гордость, когда вы не жалели моей простоты, моей доброты сердечной! Я и теперь предлагаю вам звание экономки, любя вас. Л и д и я. Ну, хоть слово измените, оно жестоко для моего нежного уха. В а с и л ь к о в. Нет, это слово хорошее. Л и д и я. Я должна подумать. В а с и л ь к о в. Думайте. Т е л я т е в. Ах, кабы меня кто взял в экономки!
Входит Андрей.
А н д р е й. Следственный пристав желает описать имущество. Л и д и я и Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ах, ах! Ай, ай! (Лидия прячется в подушки.) Т е л я т е в. Что вы испугались? Утешьтесь! Вчера описали мебель у двух моих знакомых, сегодня у вас, завтра у меня, послезавтра у вашего Кучумова. Это нынче такое поветрие. Л и д и я (мужу). Спасите меня от стыда! Я на все согласна! Что делать? Я хотела блистать неугасающей звездой, а вы хотите сделать меня метеором, который блестит на минуту и погаснет в болоте. Но я согласна, согласна. Умоляю вас, спасите меня.
Васильков уходит с Андреем. Андрей возвращается.
А н д р е й. Господин Кучумов. Л и д и я. Я думаю принять его. Т е л я т е в. Примите. Л и д и я (Андрею). Проси!
Андрей уходит. Входит Кучумов, потом Васильков.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Лидия, Надежда Антоновна, Телятев, Кучумов, потом Васильков.
К у ч у м о в (напевая). Io son rico... Что с вами? Л и д и я. У меня описывают имущество, привезли вы сорок тысяч? К у ч у м о в. Io son rico... Нет, вы представьте себе, какое со мной несчастье.
Входит Васильков и останавливается у двери.
Мой человек, которого я любил, как сына, обокрал меня совершенно и убежал, должно быть, в Америку. Т е л я т е в.
