Оставляет свой след в истории.
Она говорит в трубку:
- Большое спасибо. - Она заканчивает разговор и убирает мобильный обратно в сумочку.
Бусы у нее на шее - из какого-то непонятного зеленого камня. Зеленые бусины перемежаются с золотыми. Под ними - еще одни бусы, жемчужные. Раньше я их на ней не видел.
Она надевает туфли и говорит:
- Отныне и впредь моя основная задача - держать вас с Моной подальше друг от друга.
Она взбивает волосы над ухом и говорит:
- Идите за мной.
Она проводит ладонью по поверхности столика - рисует еще одну стрелку. Дубовый карточный столик Шератон с раздвижными ножками к откидной крышкой, как написано на табличке.
Теперь - искалеченный.
Элен Гувер Бойль идет впереди. Она говорит:
- И зачем вы вообще занялись этим делом?! - Она говорит: - Вас оно не касается.
Потому что я - репортер, она это имеет в виду? Потому что я репортер, который взялся расследовать что-то такое, о чем нельзя никому рассказать? Потому что это рискованно. Потому что я в лучшем случае выставляю себя вуайеристом. А в худшем - стервятником.
Она останавливается перед большим гардеробом со стеклянными дверцами, и я вижу свое собственное отражение у нее за плечом. Она открывает сумочку и достает маленький золоченый цилиндр. Губную помаду. - Именно это я и имею в виду, - говорит она. Стиль французский ампир с египетскими мотивами в переплетающемся разноцветном орнаменте, как написано на табличке.
В зеркале - Элен Гувер Бойль открывает помаду. Помада ядовито-розовая.
Я говорю у нее за спиной: а если это не только работа?
Может быть, я не только газетный хищник, который гоняется за сенсацией.
Совершенно без всякой связи мне вспоминается Нэш. Я говорю, может быть, я узнал про книгу, потому что когда-то она была и у меня. Может быть, у меня были жена и дочь. Что, если я прочитал им на ночь этот проклятый стишок, чтобы они побыстрее заснули? Давайте представим себе ситуацию. Разумеется, гипотетически. Что, если я их убил? Если ей нужно что-то вроде рекомендательного письма, такое признание подойдет?
Она растягивает губы и подкрашивает их по новой - розовым поверх розового.
Я подхожу еще ближе и говорю: как на ваш взгляд, я достаточно настрадался?
Она поджимает губы, а потом медленно приоткрывает. В последний момент они залипают на долю секунды.
Не дай бог никому выстрадать столько, сколько выстрадала Элен Гувер Бойль.
И я говорю, может быть, я потерял не меньше. Она закрывает помаду. Убирает обратно в сумочку и оборачивается ко мне.
Она стоит передо мной, вся блистательная и спокойная, и говорит:
- Гипотетически?
Я выжимаю улыбку и говорю: разумеется.
Она прижимает ладонь к зеркальной дверце. На зеркале остается глубокая царапина в виде стрелки направо. Она идет дальше, но медленно, ведя рукой по буфетам, трюмо и комодам, по навощенному дереву, по полировке - идет, разрушая все, к чему прикасается.
Она говорит:
- А вы никогда не задавались вопросом, откуда оно вообще появилось, это стихотворение?
Африканский фольклор, говорю я, стараясь не отставать от нее ни на шаг.
- Я говорю про книгу. Книгу заклинаний. - Она идет мимо бюро и сервантов, мимо кресел Farthingale. Она говорит: - 'Книгу теней', как ее называют ведьмы. У каждой колдуньи она своя.
'Стихи и потешки со всего света' вышли одиннадцать лет назад, говорю я. Я кое-что разузнал. Тираж был совсем небольшой - пятьсот экземпляров. Издатель, 'KinderHaus Press', вскорости обанкротился, и права на переиздание и печатные формы с набором перешли к некоему человеку, который купил их вместе со всей остальной обстановкой, когда покупал дом автора-составителя, который скоропостижно скончался - безо всякой видимой причины - три года назад. Я не знаю, как сейчас обстоит дело с правами. Может, со смертью автора-составителя они переходят во всеобщее пользование. Я гак и не выяснил, кому они принадлежат сейчас.
Элен Гувер Бойль замирает на месте, ладонь с бриллиантом останавливается точно посередине широкого зеркала. Она говорит:
- Права сейчас у меня. Я знаю, каким будет следующий вопрос, поэтому отвечаю сразу. Я их купила три года назад. Мне удалось разыскать триста из первоначальных пятисот экземпляров, и я все их сожгла.
Она говорит:
- Но это не самое главное.
Я соглашаюсь с ней. Да. Самое главное - разыскать оставшиеся экземпляры и остановить эту чуму. Принять срочные меры по борьбе со стихийным бедствием. Самое главное - найти способ, как забыть песню самим. Может быть, Мона Саббат и ее компания нам в этом помогут.
- Господи, - говорит Элен, - только, пожалуйста, не говорите, что вы собираетесь посетить это шаманское сборище. - Она говорит: - Вы, как я понимаю, наводили справки о составителе? И что удалось узнать?
Его звали Бэзил Франки, и человек он был вполне заурядный. Он собирал старые литературные произведения, которые давно не переиздавались или не издавались вообще и на которые ни у кого не было авторских прав, и составлял антологии. Средневековые сонеты, непристойные лимерики, детские стишки. Кое-что он брал из старых букинистических книг. Кое-что - из Интернета. Он был не особо разборчив. Все, что можно было добыть бесплатно, он включал в свои сборники.
- Но откуда он взял этот конкретный стишок? - говорит она.
Я не знаю. Может быть, из какой-нибудь старой книги, которая до сих пор лежит где-то в подвале. Может быть, даже в его старом доме.
- Нет, там ее нет, - говорит Элен Гувер Бойль. - Я купила его старый дом. Со всем, что в нем было. В ведре в кухне под раковиной еще оставался мусор, в шкафах лежали его трусы. Но книги там не было.
Вопрос напрашивается сам собой: не она ли его убила? - Давайте представим себе ситуацию, - говорят она. - Разумеется, гипотетически. Если я убила своего мужа и своего сына, разве я бы не разъярилась на какого-то безответственного, жадного и ленивого дурака плагиатора, из-за которого я лишилась всех своих близких?
Точно так же, как - чисто гипотетически - она убила. Стюартов.
Она говорит:
- Я убеждена, что изначальная 'Книга теней' не исчезла. Она где-то есть.
Я согласен. И нам надо найти ее и уничтожить.
И Элен Гувер Бойль улыбается своей ядовито-розовой улыбкой. Она говорит:
- Вы, наверное, шутите. - Она говорит: - Власть над жизнью и смертью это еще не все. Неужели вам не интересно, какие там есть еще заклинания?
Все происходит внезапно. Непроизвольно, как это бывает, когда на тебя нападает икота. Я переношу весь свой вес на здоровую ногу. Я смотрю на Элен Гувер Бойль и говорю ей: нет.
Она говорит:
- Может, там есть заклинание, чтобы жить вечно.
И я говорю: нет.
А она говорит:
- Может, там есть заклинание, чтобы заставить любого тебя полюбить.
Нет.
И она говорит:
- Может, там есть заклинание, чтобы превращать солому в золото.
И я говорю: нет - и отворачиваюсь от нее.
- Может, там есть заклинание, чтобы добиться мира во всем мире, говорит она.
