подозрительно, что она не осмелилась.
Блейк провел их по огромному текстильному комбинату, показывая самые интересные участки и помещения: учебную мастерскую, где швеи учились работать на новейшем оборудовании; брючный конвейер, где каждый оператор швейной машины выполнял свою, отличную от других, операцию, чтобы в конце получилась готовая пара слаксов; отдел раскроя, где мужчины расстилали на длинных столах в несколько слоев огромные тюки тканей, а потом разрезали их ножницами. Кэтрин припомнила, как назывались профессии работников ткацкой фабрики в ее школьном учебнике: «тючники» разносили швеям свернутые тюки тканей; «надзирательницы» следили за работой швей, «расстилальщики» разворачивали ткани; «резальщики» резали материал; «инспектора» отвечали за сортировку материй на третьи, вторые и первые сорта. А еще были «гладильщики» и «упаковщики» и «леди-прачка», которая стирала образцы изделий. Сотни швейных машин одновременно работали в цеху, где шили рубашки, а еще была секция, где нашивались пуговицы, крючки и кнопки, и секция брючной фурнитуры. Зрелище ярких тканей заворожило Кэтрин.
— Какой дивный оттенок голубого! — воскликнула она.
Блейк усмехнулся.
— Когда-нибудь я возьму тебя на ткацкую фабрику и покажу, как это делается. Тюки с хлопком проходят длительную обработку, прежде чем сырье попадет на веретена и из него получится готовая ткань. Сейчас мы используем хлопок и вискозу. В доброе старое время фабрика работала исключительно на хлопке.
— Как интересно, — без особого энтузиазма протянула Вивиен. — Я никогда прежде не бывала на текстильной фабрике.
Кэтрин смерила ее презрительным взглядом. Она бывала здесь не однажды. В детстве она всегда увязывалась за Блейком и Филлипом, потому что ее интересовал весь процесс изготовления одежды. Но с тех пор ей не приходилось приезжать сюда, а тогда она была еще слишком мала, чтобы понимать многое из того, что видела.
— Сколько блузок изготавливается здесь в неделю? — спросила Кэтрин, наблюдая за движением по конвейеру блузок разной степени готовности. Ей пришлось прямо-таки прокричать свой вопрос в ухо Блейку, чтобы он расслышал его сквозь шум машин.
— Примерно десять тысяч дюжин, — ответил он, улыбнувшись ее изумлению. — Мы приобрели много новых станков. У нас больше шестисот операторов швейных машин, а это означает, что нам нужно примерно сто пятьдесят тысяч ярдов полотна в неделю, чтобы занять работой всех этих женщин.
Кэтрин оглянулась на пройденный по цеху путь:
— А где слаксы?
— Это отдельное производство, Кэт, — напомнил он ей, взглянув на дверь, разделявшую два цеха. — У нас только сотни три станков на брючном конвейере. Здесь самый большой бизнес — блузки.
— Потрясающе! — воскликнула она.
Блейк кивнул:
— У нас большое дело. Мы подписали контракт с двумя самыми крупными почтовыми фирмами, рассылающими заказы по каталогу, да еще сеть складов по всей стране. Чертовски много работы.
— Наверно, это дает огромные прибыли, — заметила Вивиен, и Кэтрин уловила в ее глазах отблески доллара.
Блейк вскинул брови, но не проронил ни слова.
Когда они закончили экскурсию, Вивиен упросила Блейка пригласить ее в соседний ресторан на чашку кофе, и он оставил Кэт наедине с диктофоном, так что ей пришлось печатать множество наговоренных им на пленку писем. Ей показалось это оскорбительным: Вивиен и так успела позавтракать дома, а он приглашает ее на кофе с пончиками, а Кэтрин он уволок из дома натощак, а теперь еще и оставил умирать с голоду в одиночестве. Она немного утешилась только через полчаса, когда вернувшийся в офис Блейк поставил на стол перед ней термос с горячим кофе и корзинку с печеньем.
— Завтрак, — сказал он. — Я смутно припоминаю, что из-за меня ты с утра сидишь голодная.
Удивленная и тронутая, она улыбнулась ему, и ее лицо просияло.
— Спасибо, Блейк, — вежливо поблагодарила она.
Он пожал своими мощными плечами и направился к двери, разделявшей их рабочие кабинеты.
— Какие-нибудь трудности с диктофоном? — бросил он через плечо.
— Только с твоим языком, — соврала она. Это его явно позабавило. Он удивленно поднял брови:
— Не пытайся переделать меня, Кэт.
— Ох, да у какой женщины хватит на это духу, Блейк, — произнесла она с ангельской нежностью вдогонку его удаляющейся спине. Потом выключила электрическую машинку и открыла термос.
Рабочий день подходил к концу, когда в офис заглянул Филлип, которому зачем-то понадобился Блейк. Опершись руками о стол Кэтрин, он насмешливо усмехнулся.
— Я вижу, ты горишь на работе, — с легкой усмешкой заметил он. Она вздохнула:
— Ты не представляешь, сколько здесь работы. Никогда не думала, какую огромную почту получает такой вот комбинат. Блейк пишет и конгрессменам, и сенаторам, и в союз текстильных фабрикантов. Кстати, в этом году он президент союза, а я и не знала.
— Видишь, сколько полезных вещей ты узнала? — поддразнил ее Филлип. Он протянул руку и, взяв ее за подбородок, наклонился, чтобы прошептать:
— Блейк еще не огрел тебя своей плеткой? Она широко раскрыла глаза и улыбнулась.
— А разве у него есть плетка? — тоже шепотом ответила она.
И надо же случиться такому невезенью, чтобы как раз в эту минуту Блейк решил открыть дверь своего
