- Даже Элмар.
- Ну, если это так для тебя важно... - вздохнула нимфа. - Тогда ладно. Я за тебя очень рада, Шеллар. За то, что ты любишь, за то, что ты счастлив, и за то, что ты смог разбить свою сферу сам, без посторонней помощи, как и собирался. Но знаешь, мне все равно очень хочется заняться с тобой любовью. Не для того, чтобы тебе помочь, а просто так. Со сферой, или без, ты все равно очень особенный человек.
- Опять за плюта восемь медяков! - обреченно вздохнул король. - Даже не думай, я почтенный женатый человек, и не собираюсь изменять любимой супруге даже с самой прекрасной нимфой на свете.
- Я знала, что ты так скажешь, - улыбнулась Азиль. А Ольга тихонько хихикнула, видимо, как обычно, вспомнив что-то веселенькое по поводу.
- Надеюсь, ты это как-нибудь переживешь, - шутливо отозвался его величество и поспешил сменить тему. - Ты лучше скажи, зачем ты преподобного Чена, святого человека, с пути истинного сбила? А вдруг он обет целомудрия сломал из-за тебя? А у них в Хине обычаи есть дурацкие...
Азиль расхохоталась, зазвенев всеми своими украшениями.
- Да что ты, Шеллар! Нашел, о чем переживать! Ничего с ним не случится, прочтет лишних двести раз молитву, и всего-то. Преподобный Чен нормальный здравомыслящий человек, весьма терпимый к человеческим слабостям. Особенно к собственным. Он, между прочим, половину твоих придворных дам перепробовал. Это он мне сам признался.
- И, разумеется, забыл тебя предупредить, чтобы ты не болтала об этом направо и налево. Ох, Азиль, когда ты уже повзрослеешь... Там в моей гостиной сидит Элмар и ждет тебя, чтобы проводить домой, так что ты не засиживайся.
- Правда? - спохватилась Азиль. - А я думала, он еще спит! Тогда я побежала.
- А где в таком случае Жак? - тут же поинтересовалась Тереза.
- Пошел выяснять, сделали ли мне гроб, - пояснил король и, увидев, как резко изменились в лице все присутствующие дамы, укоризненно проворчал: Ну, вот, еще вы мне скажите, что у меня некромантский юмор... Люди иногда коллекционируют такие вещи, что уму непостижимо, почему я не могу собирать гробы?
- А, так вы их коллекционируете? - захихикала Ольга. - А что, это круто. И прикольно.
Тереза тактично промолчала.
- Действительно, некромантский юмор, - покачала головой Азиль. Впрочем, ты всегда был не такой, как все люди. За это я тебя и люблю. Счастья тебе, Шеллар.
- Спасибо, - вздохнул король, проводил ее взглядом и снова обратился к Ольге. - Не откажешь ли ты мне в любезности прогуляться со мной по парку?
- А королева не возревнует? - хитро поинтересовалась Ольга. - А то она такая, она уже грозилась сделать Камилле рот от уха до уха, если поймает.
- И ведь сделает, - вздохнул король. - Ее величество - дама серьезная. Но ты можешь не опасаться. Мне нужно переговорить с тобой об одном деле. Только прическу закончи все-таки.
- Ой! - спохватилась Ольга. - Это я тут сижу перед вами, как лахудра, и все молчат!
- А все как-то уже привыкли, - заметила Тереза. - Только зачем вам ходить в парк? Оставайтесь тут и беседуйте. А я пойду домой. Не бегать же мне по дворцу в поисках Жака. Да и на работе он... вроде как.
- Вроде как, - согласился его величество. - А кстати, когда мой верный шут намерен жениться? А то меня он женил столь усердно, что я не знал, куда деваться, а сам что-то не торопится. Вот теперь уж я на нем отыграюсь...
- Ах, ваше величество... - вздохнула Тереза, в очередной раз без надобности поправляя воротничок. - Это больной вопрос. Я просто не знаю, что с этим делать. Ведь получается, что мы живем в греховной связи, а обвенчать нас, как положено, здесь некому.
- Не усложняй себе жизнь, - посоветовал король. - Любой из наших общепринятых свадебных обрядов, которые ты столь забавно именуешь 'языческими', с таким же успехом сделает вас законными супругами.
- Перед обществом, - мягко поправила его Тереза. - но не перед богом.
- А тебе так важно, чтобы именно перед богом, причем конкретным? Тереза, милая, да разве дело в обрядах? Бог ведь и так все видит. К тому же, помнится, он у вас до безобразия милосерден и всех прощает. Так что уж в твое бедственное положение как-нибудь войдет... Нет-нет, не возражай, может я в чем-то и не прав, я не настаиваю, но мне просто не хочется ввязываться в теологические дискуссии. Сам я в богов не верю, и в теологии не силен, я просто высказал, что думаю. Если ты все-таки соберешься домой, не дожидаясь Жака, не ходи пешком, пусть тебя лучше Мафей телепортирует. Он сейчас переоденет штаны и явится, герой-любовник. Ну как, Ольга, ты готова?
- Ага... - неуверенно ответила Ольга, пытаясь разгладить на себе помятое платье. - Только может все- таки не надо в парк? А то я в этом платье поспала, теперь оно как коровой жеванное, опять ваши придворные смеяться будут.
- Не будут, - утешил ее король. - С тобой же буду я.
- Можно подумать, они вас так уж боятся! Все равно будут.
Его величество засмеялся.
- Подавляющее большинство моих придворных еще не знает о том, что я жив, и увидев меня, будут так удивлены, что твое помятое платье даже не заметят. А разговор у меня к тебе такой, что беседовать надо именно в парке, причем не среди деревьев, а на Центральной поляне. То есть, посреди большого открытого пространства, где нет стен, имеющих уши, и укрытий, за которыми может спрятаться посторонний.
- Это правда что-то серьезное? - с подозрением спросила Ольга. - Или вы просто Киру хотите разыграть? Вы смотрите, она может не понять...
- Нет, это правда серьезно. И очень. Раз ты готова, пойдем. Тереза, если к тебе кто-то заглянет и будет искать меня, скажи, что я вернусь через полчасика. Сначала зайду к мэтру Истрану, а затем, наверное, вернусь к себе... или проведаю свою королеву, если окажется, что она слишком долго засиделась у Эльвиры. Пойдем, Ольга.
- До свидания, ваше величество, - серьезно сказала Тереза и присела к столу, на котором до сих пор валялась папка с рисунками Мафея, недосмотренными вчера. Рисунки эти девушка видела не в первый раз, но всегда с удовольствием рассматривала снова. К тому же Мафей не имел привычки как-то упорядочивать свои работы, и они всегда валялись вместе в одной папке - и старые, и новые, так что, для того, чтобы посмотреть новые, все равно приходилось перебирать всю папку.
Мафей никогда специально не учился рисовать. Он просто однажды увидел, как работает маэстро Ферро, и ему 'тоже захотелось', как он сам это объяснил. Его работы всегда были исключительно черно- белыми, углем или карандашом, часто грубоваты, набросочны и схематичны. Но было в них нечто особенное, не оставлявшее сомнения в том, что это рисовал маг. Портреты часто были совершенно непохожи на оригинал, но тем не менее всегда узнаваемы. Если же кто-то указывал Мафею на внешнее несходство, он просто пояснял: 'А я так вижу'. К примеру, король на его рисунках всегда выглядел намного симпатичнее, чем в жизни, и изображался непременно с очень добрыми и грустными глазами. Элмар всегда был то полуголый, то в каком-то варварском наряде, хотя Мафей его в таком наряде никогда не видел и видеть не мог. Жак всегда получался разным. То улыбающимся очень-очень хитро, то невероятно печальным, а однажды Мафей и вовсе изобразил его в странном шлеме без забрала, с каким-то оружием в руках, похожим на автомат, с жестоким холодным лицом и совершенно пустыми глазами. Этот рисунок был спрятан у Жака в кабинете и показал он его Терезе только недавно, после того, как рассказал о себе. 'Мафей нарисовал это год назад, - сказал он тогда. - Как он увидел? Уму непостижимо. Я ведь ему ничего не рассказывал...' Сама Тереза на рисунках юного эльфа всегда была похожа то на мадонну, то на строгую учительницу. Ольге он вечно пририсовывал невообразимые прически, отчего она ахала и говорила, что-нибудь вроде: 'Ну что ты выдумываешь, сроду я под панка не стриглась!'. А также дикий макияж и странные украшения. Впрочем, Ольге шло. Вот и мэтра Альберто он почему-то изобразил в шляпе... Только двух людей Мафей никогда не изображал, или просто никому не показывал. Своего наставника и несравненную Азиль.
Тереза не спеша пролистывала папку, останавливаясь на новых работах, чтобы рассмотреть их получше. Вот он мэтр Альберто, который почему-то так заинтересовал Жака. Тоже не совсем похож на себя. У него кроткие добрые глаза, а у этого взгляд твердый, жесткий. Воинский. Да еще эта шляпа... А вот он
