Я надел синий костюм, белую рубашку от 'Братьев Брукс' и синий галстук в красную полоску. Получилось очень стильно, особенно вместе с черными туфлями и 'Смит-и-Вессоном' в правом кармане. Серебристая сталь прекрасно гармонировала с серыми носками.
Пол вышел из комнаты в рыжевато-коричневом вельветовом пиджаке, коричневых брюках и бледно- голубой нейлоновой рубашке с темно-синими карманами. Галстука не было. Из-под расстегнутого воротника рубашки выглядывала все та же застиранная майка. На ногах - черные носки.
- Самое ужасное обмундирование из всех, какие мне приходилось видеть после возвращения из Кореи, - поморщился я.
- Что-то не так?
- Ты похож на Мортимера Снерда, когда тот выперся на соревнования.
- Но у меня больше ничего нет.
- Значит этим и займемся после завтрака. Купим тебе какие-нибудь шмотки.
- Ас этими что делать?
- Носи пока, - ответил я. - А когда купим новое, выбросишь.
- А кто такой Мортимер Снерд?
- Знаменитая кукла одного чревовещателя времен моей молодости. Эдгар Берген его звали. Он уже умер.
- Я видел его по телевизору в какой-то передаче.
Поездка в Бостон заняла три с половиной часа. Почти всю дорогу Пол крутил радио, то и дело переключаясь с одной музыкальной программы на другую. Я не мешал. Это была расплата за бейсбольный матч, который ему пришлось слышать накануне. Без четверти двенадцать мы прибыли в Бостон.
Я остановил 'Бронко' на Бойлстон-стрит перед магазином 'Лутс'.
- Зайдем сюда, - сказал я.
- Вы себе здесь покупаете одежду? - спросил Пол.
- Нет. Фигурой не вышел. Они все больше на худых специализируются.
- По-моему, вы тоже не толстый.
- Нет, но я немного, как бы это сказать, деформированный. Верхняя часть слишком большая. Как бокал для шампанского. Лацканы на пиджаках вечно оттопыриваются. И рукава слишком узкие. А такого, как ты, они в настоящего красавца могут превратить.
- Такого, как я, тощего?
- Нет. Ты был тощим. А теперь стал просто худым. Ну, пошли.
Мы вошли в магазин. У самого входа к нам подскочил стройный, элегантный продавец.
- Слушаю вас, сэр.
На нем был бледно-серый двубортный костюм, рубашка с круглым воротничком и аккуратно завязанный светло-голубой галстук. Из нагрудного кармана выглядывал белый шелковый платок. На ногах - модельные туфли из тонкой кожи. Лицо украшала аккуратная бородка. Ну прямо хоть целуй его и все. Но я все же решил воздержаться.
- Мне нужен костюм для мальчика, - сказал я.
- Понятно, сэр, - кивнул продавец. - Пойдемте со мной.
Магазин поражал обилием медных украшений, дубовой мебели, мягких ковров и изящных люстр. Мы вошли в лифт, и я тихо сказал Полу:
- Когда я попадаю в такой магазин, мне всегда хочется забиться в какой-нибудь дальний угол. Но приходится терпеть.
В глазах у Пола застыло изумление.
- Этому тоже пришлось долго учиться, - добавил я.
Мы купили Полу темно-серую 'тройку' европейского покроя, черные кожаные туфли с кисточками - почти такие же красивые, как и у меня, две белых рубашки, красно-серый полосатый галстук, красно-серый шелковый платочек в нагрудный карман, две пары длинных серых носков и черный кожаный ремень. И еще мы купили две пары светло-серых брюк, синий спортивный пиджак с медными пуговицами, синий галстук в белый горошек и бледно-серый шелковый платок в нагрудный карман. Уступив нашим просьбам, портной магазина согласился к вечеру немного укоротить брюки. Оба пиджака сидели превосходно. Я подал элегантному продавцу чек на семьсот пятьдесят долларов. Он покачал головой и подвел меня к прилавку. Чек приняла менее элегантная девушка. Продавец был слишком важной персоной, чтобы считать деньги.
- К пяти часам брюки будут готовы, сэр.
Я поблагодарил, и продавец предоставил меня заботам девушки.
- Мне нужны два каких-нибудь документа, - сказала она. Во рту перекатывалась жевательная резинка. Фруктовая, судя по запаху.
Я вручил ей права и удостоверение детектива. Она дважды внимательно прочла удостоверение.
В десять минут четвертого мы вышли на улицу.
- Когда-нибудь был в Музее изящных искусств? - спросил я у Пола.
- Нет.
- Пойдем посмотрим.
В музее я присоединился к группе, которую сопровождала экскурсовод. Я что-то рассказывал Полу о школе живописи Гудзон, когда какая-то леди из группы вдруг цыкнула на нас.
- Вы нам мешаете, - проворчала она.
- Вообще-то это вы нам мешаете, - ответил я. - Но я слишком хорошо воспитан, чтобы вступать с вами в пререкания.
Экскурсовод растерянно замолчала. Я снова повернулся к Полу:
- Эти картины похожи на романы Купера. Дикая природа приятна и чиста. Романтика, понимаешь?
Вся группа дружно обернулась на меня.
Пол шепнул:
- Я никогда не читал ни одного романа этого Купера.
- Прочитаешь, - заверил я. - И когда будешь читать, обязательно вспомнишь эти картины.
Пол снова взглянул на полотно.
- Пойдем, - сказал я. - Мне не хочется слушать здесь свои собственные мысли.
В пять часов мы заглянули в магазин и забрали готовые брюки. Элегантный продавец узнал нас и дружески кивнул. Мы поехали ко мне на квартиру, чтобы Пол мог переодеться.
- Иди в ванную, - распорядился я. - А когда оденешься, захвати сюда это тряпье.
- Мои старые шмотки?
- Да.
- А что одевать?
- Что хочешь.
- Но я не знаю, что с чем идет.
- Ты что? Мы же в магазине все примеряли.
- Я забыл.
- Иди и одевайся, - проворчал я. - Уж здесь-то ты как-нибудь управишься сам. Я не собираюсь постоянно за тобой бегать.
Пол удалился в ванную и пробыл там минут двадцать. Когда он наконец вышел, на нем был серый костюм и белая рубашка. В руках он держал красно-серый галстук.
- Я не умею его завязывать, - пожаловался он.
- Повернись спиной, - приказал я. - Я завяжу.
Он встал перед зеркалом в ванной, я подошел сзади и завязал галстук.
- Ну вот, хорошо, - вздохнул я, подтянув узел и застегнув воротничок рубашки. - Теперь ты выглядишь вполне прилично. Не стрижен, правда, но для балета сойдет.
Пол осмотрел себя в зеркало. Загорелое и обветренное лицо казалось еще более темным на фоне белой рубашки.
- Пошли, - сказал я. - В шесть часов возле театра нас будет ждать Сюзан.
- Она тоже пойдет?
