Робин все еще спал. Его золотая голова лежала на подушке рядом, а рука обнимала ее за талию. Лицо было умиротворенным и казалось очень молодым. Трудно было поверить, что еще вчера вечером оно было искажено отчаянием. Еще труднее, что он действительно совершил все то, в чем ей признался. Сейчас он был скорее похож на школьника.
Нет, у школьника не может быть такого шрама на боку. Макси ощупала шрам. Удивительно, как пуля не задела какой-нибудь жизненно важный орган.
Рука Робина крепче обняла ее за талию. Надо бы его разбудить, но Макси не хотелось этого делать. Прошлой ночью между ними произошло нечто очень важное. Может быть, они больше никогда не достигнут такой близости. Макси было жаль разрушать магию, которая все еще окружала их постель.
Она легонько поцеловала его волосы. Длинные ресницы - и зачем мужчине такие? - взметнулись кверху, и он улыбнулся Макси. Лазурный свет его глаз на близком расстоянии поразил ее, как солнечный удар. Если бы она уже не была влюблена в него, то влюбилась бы, сейчас увидев эти глаза и эту родную ленивую улыбку.
- С тобой я всегда сплю спокойно.
- Я тоже. - Макси потрогала шрам от пули и спросила:
- Надо полагать, и этот и прочие твои шрамы получены, так сказать, при исполнении служебных обязанностей?
Робин кивнул.
- Пулей меня зацепило в Испании.
- А где ты заработал полосы на спине?
- Того преступления, за которое меня били плетьми, я не совершал, но, поскольку за то, что я действительно совершил, меня бы повесили, я предпочел не доказывать свою невиновность.
- А рука?
Робин поднял левую руку, и узлы на фалангах четко обрисовались в утреннем свете.
- Один весьма решительный джентльмен хотел заставить меня написать письмо, которое повредило бы моему другу. После того как он сломал несколько пальцев на левой руке, я просветил его, что левша и теперь уже не смогу написать ни строчки.
Макси содрогнулась: какая хладнокровная пытка!
- Боль, наверное, была адская?
- Да. Я попал в руки врача только через несколько дней, поэтому кости срослись так криво. Мне еще повезло, что не началось заражение и что я все же могу работать пальцами.
- У тебя было чересчур много приключений.
Макси наклонилась и прижалась губами к жесткой коже пулевого шрама.
Совсем близко был сосок Робина. Интересно, он так же чувствителен, как ее? Легонько покусывая кожу груди, Макси добралась до соска и взяла его в рот. Мягкая шишечка восхитительно затвердела под ласкающим прикосновением ее языка. Неудивительно, что Робину так нравилось целовать ее грудь.
Когда Макси обратила внимание на другой сосок, Робин резко втянул воздух.
- Осторожно, Максима, не буди во мне зверя. Макси посмотрела на него невинными, широко раскрытыми глазами.
- Очень страшного зверя?
Ее рука поползла вниз и накрыла теплую мужскую плоть. Робин был уже наполовину возбужден. Прикосновение Макси вызвало немедленную эрекцию. Вцепившись пальцами в простыню, он прерывисто проговорил:
- Разве у тебя там не болит?
Макси прислушалась к своим ощущениям.
- Не очень. Не зря я, видно, провела столько лет в седле. - Большим пальцем она гладила ободок бархатистой головки. - Я еще не научилась любовной игре. Надо попрактиковаться.
Робин расхохотался.
- Ладно же, ведьма, будь по-твоему.
Не успела Макси сообразить, что происходит, как он уже был поверх нее. В нем не осталось и следа дремоты, его глаза смеялись, а губы и руки опутывали ее паутиной пьянящего блаженства. Он помнил все, что особенно возбуждало ее ночью, и изобретал все новые способы доставить ей наслаждение.
Через несколько минут Макси стонала от желания, и тогда он вошел в нее. Поначалу он был очень осторожен, но, убедившись, что ей нисколько не больно, усилил толчки, подведя ее к грани кульминации. Но в последнюю минуту он опять сменил положение, так что она оказалась наверху. Макси вцепилась в него, чувствуя, что взвивается по спирали в небо - все выше и выше - и вот оно, слепящее солнце! Одновременно с его семяизвержением в ней вспыхнуло прекрасное и страшное в своей силе пламя.
Потом она упала на Робина. Он был прав - она пробудила в нем зверя, и это было прекрасно. Сколько женщин продали бы душу за то, чтобы хоть раз испытать подобный восторг. Хорошо, что душу и в самом деле нельзя потерять, продать или подарить, - иначе Макси была бы обречена на вечные муки ада.
Робин медленно гладил ее спину. Если его страсть обжигала, то нежность грела своей искренностью. Когда оба вернули себе некое подобие здравомыслия, он сказал:
- Хватит испытывать судьбу. Сегодня мы должны быть в Лондоне.
- Но как? - недоумевающе спросила Макси, поднимая голову. - У нас все еще не хватает денег на билет, даже отсюда.
Робин лучезарно улыбнулся той самой улыбкой, которой она привыкла не доверять.
- Я тебе объясню попозже, а сейчас надо вставать, пока не пришли слуги и работники.
За час они собрались, быстро позавтракали и, взяв заплечные мешки, вышли из дома. Было еще очень рано, и их никто не увидел.
Они пошли по дорожке, которая вела к хозяйственным постройкам. Вдруг Робин остановился и свернул к конюшне. Макси с опаской последовала за ним. В полутемной конюшне лошади сонно фыркали в своих стойлах.
Предполагая, что конюхи, возможно, спят на чердаке, она спросила, понизив голос, но все же не скрывая возмущения:
- Что это ты задумал?
- Решил раздобыть транспорт.
Робин спокойно шел по проходу, заглядывая в каждое стойло. Большинство лошадей предназначались для работы в поле, но были и верховые.
Когда Робин вывел из стойла молодого мерина, Макси со сверкающими глазами преградила ему путь.
- Черт побери, Робин, я отказываюсь принимать участие в краже лошадей. Или ты собираешься проехать на нем несколько миль, а потом отпустить его, как клячу Симмонса?
Робин обошел вокруг нее, вывел лошадь из стойла и привязал к столбу. Потом вернулся за второй.
- Нет, на этот раз я так делать не собираюсь. Мы поедем на этих лошадях до самого Лондона.
- Робин!
- Только не волнуйся. Я написал записку, в которой объяснил, куда делись лошади.
Он вытащил из кармана листок бумаги и наколол его на гвоздь, торчащий из стены.
Макси не стала ее читать, но последовала с ним за сбруей.
- Ты говоришь, что не вор и не мошенник, - прорычала она. - Но ты больше и не шпион. Война закончилась. Какого же черта ты пытаешься жить по ее законам?
- Не волнуйся, ничего нам за это не будет. - Робин взял седло. - Владелец поместья - мой друг.
Макси стояла перед ним, стиснув кулаки. От доверия, которое возникло между ними ночью, не осталось ни следа. У нее опять на душе скребли кошки.
- С какой стати я должна верить вам на слово, лорд Роберт?
У Робина на щеках заиграли желваки.
- Мне очень жаль, что ты считаешь нужным об этом спрашивать.
Макси подавила в себе желание ответить резкостью. Она чувствовала, что может сказать такое, чего он ей не простит. Взяв себя в руки, она тихо сказала:
