Он гладил ее спину. Через тонкую ткань сорочки она чувствовала тепло его ладони. Но несмотря на нежные, умелые прикосновения, тревога не покидала ее. Стоило его ладони двинуться вниз, и Алекс невольно отпрянула.
Чтобы скрыть свою реакцию, она засуетилась, пытаясь снять с Гэвина сюртук. Он с трудом освободился от этого скроенного точно по фигуре произведения портновского искусства, пока Алекс трудилась над пуговицами его жилета. Ее пальцы щекотали его, и он тихонько засмеялся.
- Ты рискуешь, милая.
Ей нравилось, что его шотландский акцент стал заметнее, как нравилась и мысль о том, что она рискует. Алекс снова прошлась кончиками пальцев по его груди.
Смеясь, Гэвин снял с нее корсет, подхватил на руки и поднес к роскошному ложу под балдахином на высоких витых столбиках. Голова Алекс кружилась, она проглотила ком в горле, надеясь, что выпитое шампанское заглушит ее страхи.
После года, проведенного на соломенных подстилках и не слишком удобной корабельной кровати, постель показалась ей невероятно мягкой. Гэвин снял с нее туфли.
- Какие дивные ножки! - вырвалось у него.
- Фу, они чересчур большие, как, впрочем, и руки, - возразила она, надув губы. - Совсем не такие изящные, какие должны быть у настоящей леди.
- Они красивые. Сильные и стройные, как ты сама.
Гэвин погладил одну ногу поверх шелкового чулка, потом и другая дождалась его ласки. От неожиданного удовольствия Алекс поджала пальцы, и он нежно прошелся по изгибу ее стопы.
Развязав шелковые подвязки, он прикоснулся к ее коленям, и ее снова объяло беспокойство. Вместо того чтобы двинуться выше, он медленно снял с нее чулки, целуя нежный изгиб шеи. И хотя он держал свой сильный торс на весу, она ощутила жар, исходящий от его тела.
Ее сосок, розовый, как спелая ягода, просвечивал сквозь муслин сорочки. Гэвин наклонился и взял его губами. Алекс задохнулась, не понимая, чего больше было в ее реакции: восторга или страха. В висках застучала кровь... или шампанское?
Страх.
Когда его ласки стали более интимными, она подавила неуверенность, напомнив себе, что именно этого она и хотела. Что ж, в первый раз будет не очень хорошо. Потом станет лучше, ужасы прошлого отойдут в прошлое и в конце концов навсегда исчезнут из памяти.
Гэвин тяжело дышал, еле сдерживая себя. Алекс ощутила возле своих бедер его мощное мужское естество и поняла, что сдержанность человека, которому она доверяла, отошла сейчас на второй план. Ее дыхание стало коротким и прерывистым, в такт с нарастающей паникой ожидания. Он не обидит ее, она это знала. Даже на Мадуре, во время того унизительного испытания в 'львиной игре', ему удалось проявить такт и деликатность. Если она сумела выдержать тогда, то что ей мешает сделать это сейчас, в уединении ее собственной спальни? Проникнув под ее сорочку, его рука задержалась на шелке панталон. Она дышала так часто, что даже начала задыхаться, поскольку легкие не успевали заполниться воздухом.
- Расслабься и ничего не бойся. Вот увидишь, все будет хорошо...
Алекс всхлипнула от страха, когда его пальцы проникли в ее лоно. О Господи, он вторгся в ее святая святых! Она так сильно закусила губу, что почувствовала сладкий привкус крови.
Гэвин приподнялся над ней, его сильное мускулистое тело поймало ее в ловушку, его мужское естество вторглось в ее тело. И вдруг ей почудилось, что это ее ненавистный хозяин овладел ею против ее воли, и она в ужасе оттолкнула его.
- Нет! Нет!
Ее глаза заволокло красным туманом. Она колотила Гэвина по лицу, по плечам, стараясь набрать побольше воздуха, чтобы закричать. Внезапно она освободилась от тяжести его тела, и твердая рука зажала ее рот.
- Алекс! Алекс! - Он сильно тряхнул ее за плечо. - Все кончилось. Слышишь, все кончилось!
Ее помутневшее сознание постепенно прояснилось, и она сумела сосредоточить взгляд на его лице. Гэвин тяжело дышал, кожа блестела от пота.
- Если я уберу руку, ты обещаешь не кричать? Не думаю, что кто-нибудь из нас хочет, чтобы твои родственники ворвались сюда, услышав твои крики.
Сделав несколько глубоких вздохов, Алекс окончательно пришла в себя и кивнула Гэвину. Он отпустил ее и вылез из постели, придерживаясь за витой столбик кровати. Глубоко вздохнув, прошел к двери в смежную комнату. В ту же секунду она бесшумно закрылась за ним.
Алекс осталась одна, в безопасности, но разбитая и несчастная. Зарывшись в подушку, она старалась подавить рвущиеся из груди рыдания. Она возлагала на сегодняшний вечер так много надежд... Гэвин был прав - ей не следовало пить даже шампанское. Хотя сначала оно помогло ей расслабиться, по потом... напрочь лишило ее разума.
Когда сердце стало биться ровнее и голова перестала кружиться, Алекс подумала, что между ними не должно быть никаких тайн. Гэвин, наверное, в ярости и тоже несчастен, как и она. Ему сейчас даже хуже, потому что это она спровоцировала его, и поначалу ее реакцию можно было вполне принять за желание, пока у нее не началась истерика. Алекс передернула плечами. Что, если она перешагнула границы того, что можно исправить и простить?
Даже если и так, ей следует извиниться. Алекс вытерла слезы, накинула теплый шерстяной халат и сунула ноги в домашние туфли. Завязав волосы лентой, она пошла к Гэвину.
Она бы не удивилась, если бы он запер дверь, но ручка бесшумно поддалась ее усилиям. Как и в ее спальне, здесь горел ночник, и хотя света было мало, но достаточно, чтобы не наткнуться на мебель. Постель была не смята.
Гэвин сидел у окна, его рубашка белела неясным пятном, четкий профиль вырисовывался на темном фоне ночного неба. Вытянув ноги, он устало раскинулся в мягком кресле. Он слышал, как она вошла, но не повернул головы.
Алекс глубоко вздохнула:
- Ты, наверное, в бешенстве, и имеешь на это полное право.
- Я не сержусь. - Голос его причинял ей боль холодом и отстраненностью. - Ты старалась как могла. Не твоя вина... никто не может требовать от тебя большего.
- Прости меня, Гэвин, - тихо попросила она. - Я думала, что смогу...
- Не надо извинений.
Он закурил сигару, короткая вспышка пламени осветила его черты. Легкое облачко дыма поднялось и исчезло в открытом окне. Никогда прежде она не видела, чтобы Гэвин курил.
- Я не храбрая, я глупая. И не надо мне было пить шампанское. Это все испортило... - Алекс облизала пересохшие губы. - Наверное, теперь уже ничего не исправить?
Гэвин вздохнул.
- Многие ошибки можно исправить, хотя это бывает и непросто.
Радуясь, что он заговорил, она спросила:
- Я причинила тебе боль?
- Не физическую. К счастью, ты не владеешь приемами восточной борьбы, иначе мне бы несдобровать.
Но она, конечно, нанесла ему тяжелую обиду. Гэвин не был бы так чуток к другим, если бы не страдал сам.
- Поверь, я не с тобой боролась.
- Я знаю. - Он снова затянулся сигарой. - Если мы хотим продолжить то, что начали, будет лучше, если ты расскажешь мне все, что случилось с тобой.
Он сказал 'мы', обрадовалась Алекс, но тут же с ужасом поняла, что и в самом деле должна рассказать ему все, открыть всю глубину своего падения. Она села на пол у его ног и сжала кулаки, чтобы унять дрожь в руках.
- Спрашивай что хочешь. Я отвечу тебе.
- Ты находишь меня привлекательным?
Удивленная простым вопросом, Алекс честно призналась:
