герцога, и есть документы, которые я должен подписать, принеси их прямо сейчас или пришли мне в Уэльс.
Скрипнул стул, и в комнате запахло дымом сигары.
- Какие, к дьяволу, документы? Давай просто поговорим. По-человечески. Открой глаза и сядь. Посмотри на меня!
Да будь я проклят, подумал Майкл, если хоть пальцем шевельну ради этого наглеца, вломившегося ко мне в комнату. И все же он убрал с лица руки и открыл глаза. Эшбертон сидел в дальнем углу, устремив взор на кончик сигары.
Глядя на брата, Майкл подумал, что трудно отрицать их родство. Те же строгие черты лица, темные, с красным отливом, волосы, те же тонкие, изящные пальцы.
Эшбертон поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Майкла.
- Боже, да у тебя совсем больной вид. Лихорадка?
Он подошел к кровати, положил ладонь Майклу на лоб. От такой наглости и от сигарного дыма Майкл пришел в ярость и сбросил его руку.
- Все в порядке. Просто мне нужно помыться, побриться и отдохнуть после дальней дороги.
- Все ты врешь! - Стивен отвел глаза и нахмурился. - Берлоу прав. Ты как мертвец. Еще страшнее!
В этот момент Майкл закашлялся и, когда хотел сказать брату, чтобы тот убрал эту чертову сигару, в рот ему попал дым.
Майкл стал задыхаться, скорчился, его бросило в жар. Напрасно он пытался распрямить спину и сделать вдох. В панике он стал царапать одеяло, в то время как где-то глубоко внутри огненные обручи все сильнее и сильнее сжимали легкие. Ну, не ирония ли судьбы? Вернуться живым после стольких лет войны, чтобы умереть в постели, в городе, о котором ему хотелось забыть, да еще на глазах у брата, в общем-то чужого ему человека...
Вдруг Майкл почувствовал, как чьи-то сильные руки подняли его, беспомощного, и усадили на кровати. Кто-то успокаивал его, снова и снова протирал ему лицо и шею влажной тканью. Это было приятно. Внутри больше не жгло, дым улетучился.
Вместе со спазмом постепенно уходил страх. Легкие больше не сжимали огненные обручи, и в них понемногу стал проникать воздух. Держа руки на коленях, Майкл сделал выдох. Потом вдох. Глубже. Еще глубже. Темнота отступила, и Майкл понял, что опасность миновала, не испытав при этом особой радости, только удивление.
Это был первый приступ астмы у Майкла с тех пор, как умерла Кэролайн. Самый тяжелый, едва не стоивший ему жизни, Майкл перенес после смерти матери. С мрачным юмором он подумал о том, что женщины для него смертельно опасны.
Кэтрин. При мысли о ней его легкие снова сжались. Но сейчас он уже контролировал ситуацию и способен был предотвратить приступ.
Наконец дыхание нормализовалось, и Майкл открыл глаза. Его гнев почти прошел, и теперь Майкл напоминал выжатый лимон, хотя чувствовал себя более или менее нормально.
Через открытое окно в комнату шел свежий воздух. Рядом сидел брат, бледный от напряжения.
- Выпей! - Он буквально вложил в руку Майкла стакан.
Майкл с жадностью выпил. Or холодной воды горький привкус сигарного дыма во рту исчез окончательно.
- Спасибо, стоило ли беспокоиться? - с досадой произнес Майкл. - Дал бы мне лучше умереть, чтобы смыть позорное пятно с фамильного герба.
- Немедленно прекрати эту шекспировскую мелодраму, не то я вылью тебе на голову остатки воды из кувшина. Герцог поправил подушки и отошел от кровати.
- Когда ты ел в последний раз?
- Вчера утром, - подумав, ответил Майкл. Герцог взялся за колокольчик. Почти тотчас же из-за двери донесся голос Барлоу:
- Чего изволите, ваша милость?
- Пусть принесут хорошей еды, крепкого кофе и бутылку бургундского, ответил Стивен и повернулся к брату:
- Я излечился от астмы. Думал, ты тоже!
- Так оно и есть. За пятнадцать лет это второй приступ. Не знал, что и у тебя астма. - Майкл нахмурился,
- Неудивительно. Ведь ты почти не появлялся дома. Только у меня она была не в такой тяжелой форме, как у тебя. И все равно я здорово намучился. Знай я, что на тебя так подействует сигарный дым, не стал бы курить.
Майкл протестующе махнул рукой. Он и сам иногда курил, главным образом для самоутверждения.
- Откуда ты мог знать? Приступ случился совершенно неожиданно.
- Неожиданно? - в волнении меряя шагами комнату, спросил Эшбертон. - У меня, например, они бывали в результате стресса. Думаю, что и у тебя тоже. Не остался же ты равнодушным к блестящему спектаклю, разыгранному отцом на смертном одре?
Только сейчас Майкл подумал о том, что старый герцог скончался всего две недели назад. А сколько всего произошло за это время!
- Ошибаешься, - возразил Майкл. - Известие о смерти отца я воспринял достаточно спокойно. Тут совсем другое. Женщина.
Как просто! Чисто мужской ответ. Не станет же он объяснять брату, что эта женщина разбила ему сердце, опустошила душу, предала.
- Сочувствую тебе, - тихо произнес Стивен.
- Ты говоришь, никаких юридических сложностей у тебя после смерти отца не возникло. О чем же тогда ты мне писал? - желая переменить тему, спросил Майкл. - Еще в Лондоне я сказал, что не желаю иметь ничего общего с семьей Кеньонов. И так же, как ты, не хочу рыться в их грязном белье.
- Кстати, обстоятельства твоего рождения стали для меня не меньшим сюрпризом, чем для тебя.
- Я догадался об этом по твоей реакции. Стивен устремил взгляд на пламя свечей.
- В тот день мне неожиданно открылась одна истина, - он перевел дух и произнес:
- Отец и его брат ненавидели друг друга, поэтому отец старался поссорить нас с тобой и преуспел в этом.
- Ты не был исключением. Клаудию он тоже настроил против меня. - Майкл скривил губы. - Насколько мне известно, Кеньоны на протяжении всех поколений ненавидели друг друга.
- Ничего хорошего в этом нет. Я понимаю, как жестоко отец обращался с тобой. Вечно ругал, придирался, даже бил. Ты был семейным козлом отпущения. - Стивен поморщился. - И мы с Клаудией, жестокие, как все дети, считали, что можем безнаказанно над тобой издеваться.
- Ты нарисовал точную картину моего детства. Но ничего удивительного в его ненависти ко мне не было. Я ведь не сын ему. - При воспоминании о том, что приходилось ему выносить, Майкл стиснул зубы. - Мне еще повезло, ведь, войдя в раж, он мог убить меня. И сделал бы это, не покинь я Аббатство.
В детстве Майкл боялся этого больше всего.
Вместо того чтобы прийти в ужас от слов брата, Стивен мрачно заметил:
- Вполне возможно. Не думаю, что это входило в планы отца, просто его жестокость не знала предела.
- Еще одна семейная черта Кеньонов.
- Совершенно верно.
Эшбертон наклонился к камину и стал греть руки.
- Я сам не знал, почему так зол на тебя, пока отец однажды не посетовал, что ты слишком способный и умный. Еще бы! Ведь наследник должен во всем превосходить остальных членов семьи, а тут выясняется, что мой младший брат лучше ездит верхом, более метко стреляет, не говоря уже о занятиях спортом. - В глазах его заплясали смешинки. - Впрочем, я склонен винит' в этом Бога, а не тебя.
- Не стану судить о наших способностях, - Майкл пожал плечами, - знаю только, что я очень старался, надеясь, что герцог это оценит. Я и представить себе не мог, насколько все безнадежно.
- Во всяком случае, самонадеянности в тебе, черт побери, больше, чем у всех Кеньонов, вместе взятых.
