не меньше, нежели узнав о его смерти. И хуже всего то, что наверняка ничего не известно. Пытаясь убедить себя, что Иан жив, она сказала:
- Я всегда думала, что рассказ о ференги, который осенил себя крестом, вряд ли относится к Иану. Скорее всего казненный принадлежал к ортодоксальной церкви.
Росс сочувственно посмотрел на нее, но не стал вдохновляться ложной надеждой.
- Весьма вероятно, но в последнее время у эмира с Россией отношения лучше, чем с Британией. Скорее он казнил бы британца.
Джулиет поспешно спросила:
- Тогда почему эмир объявил, что казнил Иана, если на самом деле не сделал этого?
- Понятия не имею, - покачал головой Росс. - Может, политика, а может, обычное вредительство. Насрулла, наверное, решил таким образом запугать других возможных шпионов. Но для него было бы расточительно убивать британца, который когда-нибудь окажется полезным как заложник. Возможно, были и другие причины. Наверное, мы никогда о них не узнаем.
Джулиет сжала кулак и крепко укусила себя за костяшки пальцев. Потом надолго закрыла глаза, открыв же, жестко поглядела на Росса:
- А теперь, узнав, что Иан, возможно, жив, что мы будем делать?
Росс скривился и зашагал по комнате. Его золотистые волосы и мягкие шаги вызывали в памяти образ льва, мечущегося в клетке.
- Сомневаюсь, что мы можем что-либо сделать.
- Надо попытаться спасти его, - сказала Джулиет, понимая, что нельзя бросать брата, если он жив, но в то же время она не могла оставить и мужа.
Росс криво усмехнулся.
- Другими словами, сбежав из дома наиба, мы должны ворваться в надежно охраняемую тюрьму и вытащить оттуда человека, который наверняка находится в ужасном физическом состоянии. Извлечь его из дыры глубиной в двадцать футов, тайно вывезти за город, потом благополучно переправить через Каракумы в самое рискованное время года. А вдруг это не Иан?
- Мы приехали сюда для того, чтобы попытаться спасти его, - упрямо произнесла Джулиет. - И раз уж он, быть может, жив, мы не можем просто так взять и уйти.
Росс вздохнул.
- Кажется, мы уже в сотый раз возвращаемся к вопросу о том, какова ценность человека, который совершает самоубийство, пусть даже ради благого дела? Ты же знаешь, что я думаю по этому поводу.
Джулиет овладела ярость.
- Другими словами, ты слишком трус для того, чтобы спасти его!
- Конечно, я трус, - быстро ответил Росс. - Я был в настоящей панике с того самого момента, как оставил Константинополь, и последние несколько недель трясся от страха, как заливное в блюде. Но здесь дело отнюдь не в трусости, а в том, возможно ли вообще предпринять что-нибудь.
Слова Росса обезоружили Джулиет. Она улыбнулась бы, если б не была так расстроена. Она уже достаточно насмотрелась на деяния своего мужа, чтобы обвинение в трусости звучало по меньшей мере абсурдно.
- Прости меня, - покаянно произнесла она. - Я погорячилась, но это ужасно, если Иан страдает в какой- нибудь миле от нас! Надо, надо что-то предпринять! - Она рассеянно пригладила волосы. - Как ты думаешь, Абдул Самут Хан знает, кто сидит в Черном колодце? Наверное, ты можешь подкупить его, чтобы вызнать правду?
- Даже если он знает, не думаю, что скажет нам. В противном случае он бы уже намекнул, что обладает ценными сведениями, - нахмурился Росс. - В каком-то смысле не столь важно знать, кто сидит в тюрьме - Иан или русский. Наверное, в любом случае это невозможно выяснить, но оставить европейца на 'нежное' попечение эмира... - Он остановился и заглянул в глаза Джулиет. - Я хочу предложить тебе сделку.
- Какую? - насторожилась она.
- Надо определиться, есть ли у нас шанс спасти узника. Если это возможно - не гарантированно, но возможно, - то я обещаю, что приму участие в спасении. - Тут в голосе его зазвучала сталь, и он посмотрел ей прямо в глаза. - В ответ ты должна согласиться, что если нет реальной надежды на спасение узника из- за усиленной охраны его, то мы не станем даже делать попытку, граничащую с самоубийством. Мы просто уедем из Бухары, как и планировали раньше. Когда, или если, мы доберемся до Тегерана, то обратимся к британским и русским властям. Дипломатическое воздействие может оказаться более эффективным, чем наш героизм.
'Если к тому времени человек в Черном колодце не умрет, - подумала Джулиет. - Однако Росс прав: надо довериться ему, он в состоянии разрубить эмоциональный узел, чтобы добиться истины. Существует разница между риском ради дела, когда есть хоть какая-то надежда, и тем, чтобы идти на верную смерть. Надо решить, какого рода рискованную попытку нам лучше предпринять. И все же...'
- А кто решит, что возможно, а что нет?
- Я так и знал, что ты спросишь об этом, - печально ответил Росс. Поскольку до нас дойдут лишь обрывочные сведения, мы все обговорим. Надеюсь, ты будешь благоразумна. В противном случае положение безвыходное. Сомневаюсь, что ты успешно проберешься в тюрьму без моей помощи, а я не уеду из Бухары без тебя.
Джулиет выгнула брови.
- Тебе лучше знать, ожидать ли от меня благоразумия.
- Я сказал 'надеюсь', а не 'ожидаю'. - Он мимолетно улыбнулся. - Ты только подумай: чем дольше мы здесь торчим, тем сильнее возрастает опасность какой-нибудь беды. Сегодня Абдул Самут Хан довольно прозрачно намекнул мне, что Шахид Махмуд может сам принять решение, как с нами поступить, если армия будет долго отсутствовать, а этот человек с радостью уничтожит и тебя, и меня.
Джулиет вздрогнула. Она попыталась бы поквитаться с Шахидом, если бы у нее было оружие, но ей вовсе не улыбалось снова быть припертой к стене в каком-нибудь темном углу.
- Нельзя терять ни одной минуты. Надо найти человека, который хорошо знает тюрьму. Может быть, брат Салеха или Хуссейн Казим помогут? И может, стоит подробнее поговорить на эту тему с Эфраимом бен Абрахамом?
- Если ты пойдешь к нему, возьми с собой Салеха, - предложил Росс. - У него честные глаза, и Эфраим, возможно, поговорит с ним.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что у меня глаза нечестные?
- Ты ведь Джелал, и у тебя вовсе нет лица. - Он принялся расстегивать рубашку. - Ты понимаешь, что наши шансы добраться целыми и невредимыми до Персии сократились? До сегодняшнего дня я думал, что самой главной опасностью станет переход через Каракумы. Но занявшись освобождением узника-ференги, нам еще очень повезет, если мы вообще выберемся из этого города.
Джулиет пожала плечами с видом человека, покорного судьбе.
- Возможно, наши мусульманские друзья правы, когда говорят, что все, что случится, уже предначертано свыше. А может, они и ошибаются. В таком случае нам не стоит особенно беспокоиться. - Она встала с дивана и подошла к нему. Ей захотелось самой расстегнуть ему рубашку. - Твой верный слуга сам снимет с тебя одежду, о мой господин, - пробормотала она, просовывая пальцы под рубашку, к теплой груди Росса.
Он радостно улыбнулся и, поймав ее руку, на миг задержал у сердца.
- Ты, конечно, редко бываешь покорным слугой, но мне нравится, когда ты так притворяешься.
Джулиет почувствовала такой глубокий прилив нежности, что у нее пропал дар речи. Она прижалась к Россу и поцеловала его в шею, чувствуя, как под губами бьется нежная жилка. 'Нет на свете человека, который понимал бы меня и принимал так, как это делает Росс. Скоро я его потеряю - либо он умрет, либо уедет в Англию, - но прежде чем это случится, я найду в себе мужество и скажу ему, как сильно я его люблю'.
***
Сведения об узнике они раздобыли с неожиданной легкостью. На следующий день рано утром Джулиет навестила Салеха и Мурада. Мальчик Реза играл на дворе с племянниками Салеха, поэтому она разговаривала свободно. Не упоминая источник, она описала все, о чем ей рассказал Росс, и высказала надежду, что им удастся вызволить пленника из Черного колодца.
Салех помрачнел:
