— Да нет, большинство из них ничего, — сказал Уолт.
— Притом еще лицемеры, — продолжал Ник. — Все такие благородные, нравственные, прямо-таки святые. А знаешь, где сейчас половина из них? В отеле, милуются с барменшами или с девками, привезенными из Лос-Анджелеса.
Уолт улыбнулся.
— Да, — сказал он. — У них это называется правилом «западнее Потомака» — ни один репортер восточнее Потомака не говорит о том, что другой репортер делает западнее Потомака.
— Вы присматриваете за ними, так ведь?
— Знаем, кто из них где, — сказал агент. — И с кем. Он снова остановил тележку, и они смотрели, как президент и Гейнор делают подачи со второй метки. На сей раз президент загнал мяч на соседнюю дорожку, а комик уверенно послал свой точно посередине. Потом маленький караван мототележек с тентами тронулся снова.
— Мне кто-то сказал, что Джефф Филдс в городе, — сказал Уолт Харриген.
— В городе, — подтвердил Ник.
— Он заглянет сюда?
— Нет, — жестко ответил Гальяно. — Джефф не особенно респектабелен. Слишком много ходит слухов о его похождениях с женщинами. Нельзя так распускаться и надеяться, что президент допустит тебя к себе.
— Да, — сказал Уолт. — А разве не странно, что та женщина была убита в его доме?
— Ничего странного, — сказал Ник. — Они были друзьями.
Молодой агент не понял, что имелось в виду, однако Ник оставил эту тему, и она вскоре забылась. На зеленых, похожих на ковровые дорожках продолжался матч. Вокруг сверкали под утренним солнцем искусственные озера и нежной расцветки домики для гостей, разбросанные по громадной лужайке словно пасхальные яйца. Вскоре Чарлз Уитмор опередил Гейнора и стал играть сдержаннее. На девятой дорожке, когда репортеры уже вернулись, он одним ударом загнал мяч с песчаного препятствия в лунку. Пит Гейнор в деланном ужасе воздел руки и трижды пытался попасть в лунку, сделав в итоге на один удар больше, чем Уитмор. Президент с любопытством смотрел, как комик промахивается с расстояния в восемнадцать дюймов. Нарочно? Так поступали многие. Как глупо. Неужели они думают, что ему это важно?
— Может, еще партию? — спросил Пит Гейнор, когда они шли к фотографам. — Одна победа не в счет.
— Увы, Пит, — ответил Уитмор. — День у меня занят.
— Ладно, увидимся вечером, — сказал комик. — Я представляю вас за обедом.
— Не отбивай у меня внимания.
— Ха! Я знаю, кто отбивает у всех внимание.
Уитмор собрался уходить, но фотографы просили еще снимков, тогда Гейнор вынул карточки участников соревнования и стал, позируя, подписывать их.
— Знаете, мистер президент, — негромко сказал он, — сегодня на обеде будет несколько человек, ждущих, что вы скажете об этой истории с благотворительностью. Эти люди всегда на вашей стороне, но их беспокоят слухи о благотворительных планах, идущих из Вашингтона.
«Вот в чем дело, — подумал Уитмор, — главное всегда выясняется последним».
— Я запомню. Пит. Спасибо, что сказал.
— Вы меня знаете, я не политик, — продолжал Гейнор. — Но, клянусь богом, похоже, что многие в этой стране не желают зарабатывать себе на жизнь.
— Да, — сказал Уитмор. — Иногда я встречаю таких. — И повернулся к фотографам. — Это все, ребята. До вечера.
Он направился к ждущему лимузину, но Пит Гейнор пристроился сбоку.
— Послушайте, мистер президент, может, вечером после обеда заедем ко мне чуть-чуть расслабиться? Никакой политики, немного выпьем, повеселимся. Может, заглянет парочка нежных молодых созданий — я помогаю им начать карьеру в шоу-бизнесе. Им доставит наслаждение познакомиться с вами. Подчеркиваю —
Старый, седой комик подмигнул, и Уитмор чуть не рассмеялся ему в лицо. Неужели они думают, что он
— Посмотрим, как пойдут дела, Пит. У меня очень жесткий распорядок.
Президент ускорил шаг и влез в прохладный лимузин. Там его ждал Эд Мерфи со списком телефонных звонков и стопкой докладных записок. Едва «линкольн» начал удаляться от клуба «Сандерберд», Мерфи стал излагать проблемы последних двух часов, и Уитмор выпаливал свои решения. Когда лимузин свернул на проезд Франка Синатры, самые срочные дела были решены, и Уитмор переменил тему.
— Эд, я больше не желаю видеть этого клоуна.
— Он представляет вас сегодня вечером.
— Знаю. На этом точка. Поверишь ли? Этот тип хотел, чтобы вечером я поехал с ним к девкам.
— Раньше такое случалось.
— Раньше кое у кого из этих типов совсем не было вкуса. И очень мало здравого смысла. Послушай, вечером я хочу вставить кое-что в свою речь. Сунь туда из моей принстонской речи кусок о том, что люди должны помогать друг другу, об их взаимозависимости. Помнишь его?
— Поймите, сегодня там будут одни толстосумы.
— Я знаю, кто они. Может, они не знают, кто я.
— Понятно.
— Вот еще что. Ты заметил, что Ник стал много пить?
— Заметил.
— Пригляди за ним. Если он начнет создавать проблемы, придется что-то предпринять.
— Понятно, — снова сказал Эд Мерфи.
Лимузин замедлил ход и свернул в главные ворота усадьбы отсутствующего Холленфилда, потом пронесся мимо частного поля для гольфа, мимо аэродрома, мимо озер, где плавали лебеди, мимо открытых и закрытых теннисных кортов, мимо большого бассейна, возле которого несколько свободных агентов секретной службы вели бесконечную игру в покер. В конце концов лимузин свернул, и вдали показался особняк Холленфилда; розовый дворец сверкал на фоне ярко-голубого неба.
— Говорил я тебе, что он продает поместье? — спросил Уитмор. — За восемь миллионов.
— Оно что, слишком мало?
— Недостаточно укромное. Видишь то здание? Вдали над деревьями виднелись верхние этажи нового роскошного строения.
— Он говорит, что с верхних этажей можно увидеть в бинокль, как он играет в гольф, — объяснил Уитмор. — И считает это вмешательством в личную жизнь.
— Бедняга, — сказал Эд Мерфи. Когда лимузин приблизился к особняку, он стал складывать бумаги. — Знаете, — сказал он, — двое репортеров говорили, что вряд ли вам стоило останавливаться здесь. Говорили…
— Я знаю, что они говорили, — сказал Уитмор. — Ну их к черту. Они сами жили бы здесь, если бы могли. Будем же, пока можем, пользоваться всем первоклассным.
«Линкольн» остановился перед особняком, и капитан морской пехоты распахнул дверцу, чтобы президент вышел. Но Уитмор повернулся к Эду Мерфи.
— Рассказывал я тебе, что говорил Хью Лонг о том, как он одевается? Его упрекали, что он одет, как миллионер. Он сказал: «Пусть каждая мать в Луизиане смотрит на Хью Лонга и думает, что ее сын вырастет и тоже будет так одеваться».
Эд Мерфи усмехнулся, что бывало с ним редко. Уитмор стал вылезать из машины, потом обернулся.
— Говорил с нашим другом-актером?
— Говорил.
— Согласился он?
— Да. Неохотно, но согласился.
