— Отлично, — сказал президент, легко вылез из лимузина и стал подниматься по ступеням предоставленного ему особняка.
19
Было поздно, в кабинете стояла тишина, как в склепе, и Нортон безуспешно пытался сосредоточиться на статье в «Америкэн ло ревью». Между строк ему постоянно виделась злобная ухмылка Гейба Пинкуса, а когда он взглядывал на часы, то Гейб скалился и оттуда, словно какой-то злобный Микки Маус. Нортон отшвырнул журнал и мрачно уставился на стену, недоумевая, почему поддался на уговоры Гейба. То, что он замышлял, было безумием. И более того,
Нортон услышал, как Джордж Ивенс, единственный сотрудник, не ушедший домой, кашляет в своем кабинете за стенкой. Он поднялся и выглянул в окно. Взглянул на людей, выходящих из французского ресторана внизу, потом посмотрел в глубь улицы, и ему показалось, что он заметил фигуру, прячущуюся в темноте у входа в магазин грампластинок. Гейб? Или это обман зрения? Нортон потряс головой, потом обернулся на стук в дверь.
— Заходи, Джордж, — пригласил он, и худощавый нервный человек лет тридцати с небольшим неуверенно вошел.
— Извини, если помешал, — сказал он.
— Не помешал, Джордж. Я уже собрался уходить.
— Я тоже, — сказал Джордж Ивенс. — Чего ты так засиделся? Ивенсу явно хотелось поговорить, а Нортону — оттянуть предстоящее безумие, поэтому он жестом пригласил коллегу сесть.
— Наверстываю, что не успел прочитать, — сказал он. — Столько всяких дел, черт возьми. Ивенс печально кивнул.
— Я слышал, Бен, ты получаешь новую должность. Возглавишь отдел корпоративного права. Везет же тебе.
Нортон догадался, что слух распустил Уит Стоун. Нортону о новом назначении он больше не заикался. Интересно, что бы это могло значить?
— Мы говорили с Уитом на эту тему, — сказал он. — Но что из этого выйдет, не знаю.
Ивенс выдавил неприятную улыбку.
— Уит всегда так держит себя, верно? Никогда не знаешь, что тебя ждет. Иногда я думаю, что овчинка выделки не стоит.
Вместо ответа Нортон налил в стаканы виски и разбавил водой. Джордж Ивенс был славным человеком и толковым юристом. Уит Стоун выматывал ему душу и портил карьеру. Или в более широком смысле портила ее сложившаяся всесильная система, по которой крупнейшие юридические фирмы в стране решают, кому преуспеть, а кому нет.
Система эта была простой. Самые престижные фирмы нанимали трех-четырех молодых юристов, чтобы в конце концов взять одного из них в компаньоны. После пяти-шести лет испытания эти люди либо шли в гору, либо увольнялись. Несколько избранных становились компаньонами с пожизненной должностью и все повышающейся долей в доходах фирмы. Отвергнутые должны были уйти не с позором, но сознавая, что отныне они будут в своей профессии людьми второго сорта. Эта система напоминала собой студенческие братства. Старшие компаньоны могли набросать им черных шаров — по разным причинам. Одни были некомпетентны. Другие носили не те галстуки, стояли не на той платформе или женились не на тех женщинах.
Большинство забаллотированных переходили в фирмы помельче. Некоторые бросали профессию юриста или спивались. Кое-кто кончал самоубийством. Кое-кто годами терзался неопределенностью, надеясь на чудо. Терзался сейчас и Джордж Ивенс, а Уит Стоун спокойно наблюдал за его страданиями. Нортон не понимал, почему Ивенс не взглянет в лицо действительности. Может, потому, что на него давила честолюбивая жена.
— Не знаю, стоит ли овчинка выделки? — повторил Ивенс, потирая щетину на подбородке. — Иногда мне кажется, что лучше преподавать. Деньги — это еще не все. Тебе не приходят такие мысли?
Нортону вспомнились студенческие дни с бесконечными спорами о Жизни, Правде и Будущем. «Жизнь — это продолжение колледжа, — подумал он, — черные шары, споры и давление боссов до самой могилы».
— Конечно, приходят, Джордж, — ответил он. — С одной стороны, преподавание меня манит. Не изматываешься, никто на тебя не давит, все идет по заведенному распорядку. Но, с другой стороны, хочется и практиковать.
Он не мог сказать Ивенсу того, что хотелось бы: об азарте труднодостижимого, духе соперничества, о стремлении добиться своего, проявить себя, глубоко и прочно укоренившихся почти во всех людях его поколения. Это поколение не выпадало из системы;
оно вошло в нее и старалось изо всех сил в ней утвердиться.
— Хуже всего, что Уит очень уж
Он вяло улыбнулся и глянул в потолок.
— Это я в шутку, Уит, — сказал он. Младшие служащие постоянно шутили, что Стоун установил в кабинетах подслушивающие устройства.
— Ну, а у тебя будущее вроде определенно, — продолжал Ивенс. — Не слышал, что станет с нами, бедными недотепами?
Это было уже слишком. Нортон и жалел Ивенса, и презирал за беспомощность.
— Почти никаких слухов не ходит, — сказал он, допил виски и поднялся. — Ну что, по домам?
— Конечно, — ответил Ивенс. Они собрали вещи и пошли длинным коридором к выходу.
Нортон вышел последним, захлопнул дверь и направился к лифту, потом остановился.
— Кажется, не захлопнулась, — сказал он, — Джордж, будь добр, проверь.
Ивенс вернулся, подергал дверь за ручку.
— Захлопнулась.
— Хорошо, — сказал Нортон. Они спустились на лифте в вестибюль, Нортон громко сказал «до свидания» сонному сторожу, отметил время в книге ухода и расписался разборчивее, чем обычно. Была полночь.
— Подвезти тебя? — спросил Ивенс.
— Я, пожалуй, пройдусь, — сказал Нортон. Они помахали друг другу на прощание, Нортон пошел по улице и, миновав французский ресторан, свернул за угол к магазину грампластинок.
— Бен, сюда, — послышался голос из темноты.
Нортон вошел в подворотню и обнаружил Гейба Пинкуса.
— Все чисто? — прошептал Гейб.
— Мы с этим человеком ушли последними.
— Кто он?
— Рядовой сотрудник.
— А уборщицы?
— Давно разошлись, в фирме никого, свет везде погашен, — сказал Нортон. — Гейб, я что-то побаиваюсь.
— Не хнычь, — резко сказал репортер. — Где ключи?
Нортон покорно полез в карман, но тут из-за угла вышли мужчина и женщина. Гейб прижал его к стене. Парочка пошла дальше, оживленно говоря о новом фильме Бергмана.
— Ключи, ключи, — нетерпеливо прошептал Гейб. Нортон отдал ключи.
— Большой отпирает дверь напротив автостоянки, — сказал он. — Наверх можно подняться, не проходя через вестибюль. Другой от двери в коридор. Потом уже действуй сам. Кабинет Стоуна в самом
