договоренности ты женишься на старшей дочери Суффолков, леди Джейн Грей. Я видел ее вчера вечером и счастлив тебе сообщить, что она – завидная невеста для любого жениха, с ее королевской кровью, ученостью и красотой. Тебе повезло, Гилфорд, и больше, чем любому из твоих братьев. Надеюсь, ты это понимаешь.
– Э… да, сир, – произносит он с запинкой. – Я наверняка видел леди Джейн при дворе, но… но что-то не припоминаю…
– И больше тебе нечего сказать? – раздражаюсь я.
– Нет, то есть да, нет. Это большая честь для меня, сир, – заикается он, потрясенный мыслью о том, что для него будет означать женитьба.
Потеря свободы, ответственность за жену, вероятность рождения детей вскоре после первой брачной ночи. Прощайте бордели Саутворка! Мальчишке это пойдет на пользу. Конечно, он к такому не готов, и мать, без сомнения, станет его защищать, но это без толку, потому что я уже принял решение.
– Ты свыкнешься, Гилфорд, – обещаю я. – Как и я в твоем возрасте. Мы все это проходили. И помни, что сей брак принесет тебе положение, богатство и власть, о которых ты и мечтать не мог. Леди Джейн – принцесса крови, член королевского дома. Кто еще из младших сыновей мог бы надеяться получить такую невесту? Послушай, я тебе очень удружил. Это блестящая партия. И я не сомневаюсь, что когда Джейн увидит тебя, ты ей понравишься. Помни, мой мальчик: в браке есть свои преимущества. Думаю, мне не нужно их описывать.
Я усмехаюсь, видя, как его щеки вспыхивают, и решаю поддразнить его притворную невинность.
– Ничего, Гилфорд, пока не волнуйся об этой стороне брака. По политическим мотивам, которые я разъясню тебе в должное время, мы решили, что вы подождете со вступлением в супружеские отношения, пока мы не сочтем это возможным.
– Но почему, отец? – изумляется он.
– Это продиктовано государственной необходимостью. Уверяю тебя, что ничем иным. Должен ли я понимать, что ты рад своей удаче? – осведомляюсь я не без иронии.
– Да, сир, – покорно отвечает он. – Я рад.
Гримаса на его лице говорит об обратном.
Леди Джейн Грей
Сделавшись герцогом и герцогиней Суффолкскими, мои родители завладели домом Суффолк-хаус в Лондоне. Он находится в Саутворке, близ резиденции епископа Винчестерского. Это, собственно, не дом, а дворец, подаренный моей бабушке Марии Тюдор, герцогине Суффолкской, ее братом, королем Генрихом Восьмым. Величие Суффолк- хауса подчеркивает наше родство с королевской семьей.
Мы оставили Дорсет-хаус и перебрались в наше новое жилище, где устроились с большими удобствами. Мои сестры и я занимаем роскошные апартаменты в западном крыле с башней, обставленные изысканной резной мебелью, увешанные семейными портретами и яркими гобеленами. Я сижу у открытого окна свежим утром в середине апреля, погрузившись в чтение трактата, отрицающего действительное присутствие Христа в обряде причастия. И тут миссис Эллен сообщает мне, чтобы я немедленно спустилась в большой зал на первом этаже, где меня ждут родители. Неохотно отложив книгу, я оправляю юбки и капор и отправляюсь вниз, в сопровождении миссис Эллен. Чем, интересно, я провинилась, что меня так срочно вызывают?
Когда я прихожу, с изумлением вижу, что милорд и миледи, сидящие по разные стороны камина, широко мне улыбаются, пока я делаю реверанс. Это меня настораживает больше, чем насторожили бы хмурые угрожающие лица.
– Подойди и сядь, Джейн, – приглашает матушка.
Я сажусь на предложенный мне табурет.
– Ты скажешь ей, Генри? – хитро спрашивает она.
– Нет. Ты же ее мать. Ты лучше знаешь, как объяснить такие вещи. – Батюшка поднимается и встает, широко расставив ноги, против камина, гладя голову мастифа, который ластится к нему и крутит хвостом.
– Что ж, Джейн, у нас для тебя отличные новости, – начинает матушка. – Ты, конечно, помнишь тот вечер, когда к нам на ужин приезжал лорд Нортумберленд. Когда ты отправилась спать, он предложил заключить союз между нашими семьями, скрепив его браком между тобой и его младшим сыном, лордом Гилфордом Дадли. Это единственный из его сыновей, который пока не женат. Лорд Гилфорд – весьма достойный и…
– Прошу прощения, сударыня, но вы сказали, что я должна выйти замуж за одного из Дадли? – от изумления я грубо перебиваю ее. – Но почему? Разве не вы сами говорили мне, что все они выскочки, предатели и лицемеры? Как вы могли вообразить себе подобный брак? – Сама мысль вызывает во мне отвращение, я покраснела и тяжело дышу. – Лорд Гилфорд не может быть моим мужем: всем известно, что он не кто иной, как избалованный маменькин сынок.
– Довольно! – кричит батюшка, поскольку матушка, ошеломленная моим выпадом, лишилась дара речи. – Говорю вам, моя прекрасная леди, что вы выйдете замуж за лорда Гилфорда, маменькин он сынок или нет. Он родом из хорошей протестантской семьи, и этот брак принесет нам большие преимущества.
– Из хорошей протестантской семьи? – переспрашиваю я, внутренне закипая.
Годами я склонялась перед родительской волей, но это уже пресловутая последняя капля, и накопленный за годы унижений и мучений гнев теперь рвется наружу. Я не позволю им сделать это со мной, я буду бороться до последнего вздоха.
– Хорошей протестантской семьи? – повторяю я, видя их смятенные лица. – Вы, наверное, хотели сказать «семьи предателя». Генрих Восьмой послал отца Нортумберленда на плаху, или вы забыли? Осмелюсь сказать, что если бы все его деяния стали известны, он бы и сам кончил тем же. Вспомнить только, как он обошелся с герцогом Сомерсетом! Просто удивительно, как вы можете отдавать свою дочь сыну такого своекорыстного, лицемерного деспота!
– Послушай, Джейн. – К матушке вернулся дар речи. – Послушай, пока у меня не кончилось терпение. Ты молода, и хотя учена, но понятия не имеешь, как устроен свет. От тебя нельзя ожидать понимания дел государственной важности, а этот брак, девочка моя, и есть дело государственной важности, как ты в свое время уяснишь. Он послужит достижению многих целей, и все они для твоего и нашего блага.
– То есть для блага лорда Нортумберленда, вы хотите сказать? – скептически уточняю я.
– Тебе не пристало дурно отзываться о герцоге, – сурово одергивает батюшка. – Он большой и могущественный человек, и если такие речи просочились бы за пределы этой комнаты, то ни тебе, ни всем нам бы не поздоровилось. И отныне, согласно своему долгу передо мной и матушкой, ты не скажешь ни единого слова против лорда Нортумберленда. Ты подчинишься.
Стою, дрожа от гнева, принуждая себя к молчанию. Я знаю, что меня продают этому ужасному, беспринципному человеку ради выгоды моих родителей. Это невыносимо! Мне остается только сопротивляться, приводя все возможные возражения.
– Безотносительно к его светлости, – говорю я, называя его титул с таким презрением, на какое только могу отважиться, – я не имею желания выходить замуж, а тем более за лорда Гилфорда Дадли. Я отклоняю его предложение.
Батюшка с видимым усилием сохраняет хладнокровие.
– Я понимаю твое нежелание, – хрипло говорит он. – Для девушки естественно испытывать страх перед супружеской постелью. Но взгляни на нас с матушкой! Мы счастливы в браке и хорошо уживаемся друг с другом, хотя поначалу были совсем чужими людьми. А когда у тебя будут дети, ты поймешь, что это большое счастье. Нет причин полагать, что Гилфорд будет дурным мужем. Забудь придворные сплетни: его отец мне ручается, что он достойный, порядочный молодой человек, желающий сделать тебя счастливой женой. Так что отбрось свои страхи и приготовься к обручению.
– Помни, Джейн, – встревает матушка, – если у тебя возникнут какие-то вопросы, ты всегда можешь довериться мне или миссис Эллен.
– Я не боюсь выходить замуж! – кричу я. – Но я знаю, что это должен быть союз двух душ, заключенный по благословению Господа и по взаимному согласию. Как может Господь благословить такой союз, когда
