не ведает покоя из-за хриплого, надсадного кашля. У него отходит черная, густая и зловонная мокрота. Его ступни и голени распухли, увеличившись в два раза против нормальных размеров, и он почти ничего не может есть. Сон бежит от него, если только он не примет адскую смесь из порошков, прописанных докторами. Помочь ему уже не в наших силах.
– Ваша светлость, мы больше ничего не можем сделать, – сообщает мне доктор Оуэн.
– Сколько ему осталось?
– Я бы сказал неделя, в крайнем случае две.
А этого, я точно знаю, недостаточно, чтобы гарантировать леди Джейн наследование престола.
– Неужели вы не знаете средства, чтобы продлить ему жизнь? – спрашиваю я у врачей.
– Милорд, мы сделали все, что было возможно. Теперь он целиком в руках Божьих. Дело стало только за временем.
С бесцеремонностью, порожденной моей тревогой, я выпроваживаю докторов. Позднее, после секретного разговора с одним из моих агентов, я понимаю, что поступил правильно, ведь они вечно во все суют свои носы, а я вовсе не желаю, чтобы они догадались о моих замыслах. Мне чрезвычайно важно не дать королю умереть как можно дольше, иначе я не успею заручиться поддержкой влиятельных людей королевства и взять под стражу сестер короля. Но прежде всего я должен убедить его величество придать некую законность тому, что, в противном случае, будет дерзкой попыткой низвергнуть законы нашей страны.
Это все требует соблюдения секретности и времени. Время, время, время. Я уже помешался на нем, меня тошнит от мыслей о нем и от постоянной его нехватки. Но оно неминуемо закончится, когда король умрет, или вскоре после этого, поскольку мне не удастся долго скрывать его смерть.
Так что я испытываю истинное облегчение, когда мой доверенный агент – человек, подобно мне, не обремененный излишней щепетильностью, – сообщает имя женщины, которая могла бы продлить жизнь короля.
– Она валлийка, по имени Тегвин Рис, – говорит Яксли. – Она рано овдовела, и детей у нее нет. Так что она подалась в Лондон на заработки и, конечно, занялась проституцией. Я имел с ней дело, – он краснеет, – нашел ее способной и, ну, скажем… разносторонней. Поскольку она пользовалась большим успехом, то ей удалось скопить себе кругленькую сумму, после чего она смогла оставить профессию и открыть скромную лавочку в Корнхилле.
– Чем она торгует? – спрашиваю я.
– Ядами, зельями. – Его щеки вспыхивают.
Я подаюсь вперед:
– От чего?
– От всех болезней, – отвечает Яксли, которому явно не по себе.
– А вы зачем там бывали?
– Признаться, милорд, в прошлом я был ее постоянным клиентом, так что заходил время от времени к ней в лавку. Потом, когда я женился, у меня появились трудности…
– Мужская слабость?
Он беспокойно ерзает.
– Что-то в этом роде, да. Тегвин дала мне снадобье, которое помогло.
Или, скорее, ты поверил, что оно помогло, отмечаю я про себя, а вслух спрашиваю:
– И какое отношение это все имеет к его величеству?
– Видите ли, милорд, после этого, когда бы мне или жене ни потребовалось какое-нибудь лекарство, я шел в лавку Тегвин. У нее разумные цены, а лекарства помогают лучше, чем те дорогие, что прописывают придворные доктора. Вот я и стал ее постоянным покупателем. И даже больше.
– Помимо лавки, вы навещали ее постель?
Он кивает:
– Мы с ней добрые друзья. Она из тех женщин, с которыми можно поговорить о чем угодно. Вчера я сидел у нее, пока она запирала, и мы говорили о том, как опасны могут быть некоторые лекарства. Я удивился, услышав, что мышьяк, который может убить, также может продлить жизнь, если его применять определенным способом.
Я начинаю понимать. Бог услыхал мои молитвы.
– Немедленно вызовите ее в Гринвич, – приказываю я. – Я хочу с ней поговорить.
Женщина сидит против меня в моем обитом деревом кабинете. Она с благоговейным страхом смотрит вокруг; конечно, раньше ей не приходилось бывать во дворцах. Она по-своему красива, на манер пышной розы, но глаза у нее проницательные. В них читаются ум и хитрость. Лиса лису чует.
– Мне сказали, что вы можете помочь, – начинаю я.
– Я могу попробовать, сир, – говорит она. – Это секретное дело?
– Очень секретное. Ни одного слова из нашего разговора не должно повториться за этими стенами.
– Можете мне доверять. – Она понижает голос. – А это – как бы сказать – личное?
Я издаю смешок.
– О нет, ничего подобного. Все гораздо серьезнее. Скажите, миссис Рис, откуда у вас такой талант излечивать болезни? Мой человек, Уильям Яксли, прямо-таки превозносит вас до небес.
– Мне он достался от матери, сир. Люди почитали ее за мудрость и лекарский дар. И меня она обучила всем своим умениям.
– Я полагаю, что это все по закону? – спрашиваю я, пристально глядя на нее. – Без колдовства, без ворожбы?
– О нет, сир. Только травы и травяные микстуры. – Румянец на ее щеках свидетельствует о том, что это ложь и что практика ее гораздо обширнее. – Я верю только в испытанные временем средства.
– А яды? Мистер Яксли упоминал мышьяк.
Ага. Этого она не ожидала. У нее вид, как у окруженного собаками кролика.
– Я никогда никому не причиняла вреда, – протестует она.
– Я уверен, что не причиняли, но другие способны и усомниться. Вот почему я думаю, что вы мне поможете.
– Помогу? – переспрашивает она.
– Да. Насколько я понимаю, вы умеете продлевать жизнь смертельно больным.
– Продлевать жизнь? – Она явно сбита с толку.
– Ну да, при помощи мышьяка. Это так?
– Ах да, я… – Она настораживается. – Я слыхала, что такое бывает.
– Но сами вы никогда не применяли его в подобных целях?
– Никогда, сир. Никогда, – с жаром отрицает она, и мне становится ясно, что она лжет.
– А отчего тогда вы сказали мистеру Яксли, что это возможно?
– Я просто повторила то, что слыхала когда-то много лет назад. От одного старого монаха.
Хитрый ход, да. В наши дни люди охотно поверят, что монах способен на любое преступление.
– Что ж, чего бы вы там ни слышали, а я хочу знать: смогли бы вы сами применить мышьяк для продления жизни?
– Смогла бы, наверное, – подумав, медленно произносит она. – Это для вас, сир?
– Нет. – Я делаю глубокий вдох. – Это ради жизни его величества короля.
– Короля? – переспрашивает она шепотом, с круглыми от ужаса глазами.
– Именно так, к сожалению. Он умирает, но неотложные государственные дела требуют его внимания. И я опасаюсь, что Господь призовет его к Себе прежде, чем они будут приведены в удовлетворительное состояние, и тогда королевство погрузится в хаос. Если вы поможете его величеству, миссис Рис, то вы сослужите Англии добрую службу.
– Я не могу, – говорит она, вне себя от страха.
– Почему? – спрашиваю я, стараясь скрыть свое нетерпение.
– Не могу. Это было бы слишком жестоко.
– Сударыня, я прошу вас продлить жизнь королю, а не сократить ее.
– Тот старый монах сказал мне, – говорит она, тщательно подбирая слова, – что применение мышьяка
