– Я предлагаю, – продолжаю я, – написать шерифам оставшихся графств и напомнить им о присяге, которую они мне принесли. Я также собираюсь вызвать епископа Лондонского и просить его в воскресной службе напомнить нашим подданным о долге перед нами. Но превыше всего, милорды, я намерена позаботиться о том, чтобы протестантская вера оставалась религией моего королевства. Я понимаю, что мое положение пока не столь прочно, как ему следует быть, но я стану каждый день молиться Господу, чтобы, милостию Своей, он назначил мне исполнять Его волю на земле, чтобы злостное идолопоклонство, которое несет с собой леди Мария, никогда больше не поразило эту землю.
Это уже слишком, я знаю. На следующий день мои храбрые речи, предназначенные для того, чтобы удержать этих людей подле меня в подчинении, могут быть сочтены преступными. Но что еще я могу сделать?
Раздаются аплодисменты.
– Аминь! – произносит один из советников, а остальные подхватывают. Но все же я понимаю, что мне не удалось тронуть их сердца. Как бы они мною ни восхищались, они ни на минуту не забывают, что в любое время меня могут свергнуть. Пока они не уверены в прочности моего положения на троне, я не могу рассчитывать на их поддержку.
Лондон, сообщает мне миссис Эллен, бурлит. В Тауэр прибывает гонец с известием, что леди Мария двигается на столицу во главе тридцатитысячной армии. Многие города признали ее, и по всей стране она пользуется широкой поддержкой.
Родители врываются ко мне в комнату, с напряженными от волнения и страха лицами.
– Мы должны издать прокламацию, – говорит батюшка, – утверждающую законность вашего титула и требующую, чтобы королевство было спасено от папистов.
– Пусть будет так, – спокойно отвечаю я.
Я уже вверила себя воле Божией. Если мое правление окажется недолгим, так тому и быть.
– Я не доверяю Винчестеру, – бормочет миледи.
– Да и Пемброк ненадежен, – прибавляет батюшка. – А Арундель, по-моему, уже поддерживает связь с леди Марией.
– Винчестер отправился к себе домой в Сити, – сообщает мне матушка. – Думаешь, он вернется? Для этого он слишком боится за свою шкуру.
– Он вернется! – рычит милорд. – Он не посмеет ослушаться приказа королевы. И как только он будет здесь, мы станем каждую ночь запирать ворота Тауэра.
Я с удивлением узнаю, что Винчестер все-таки вернулся, согласно моему приказу. Ворота сразу же заперли. И только потом мы замечаем, что исчез Пемброк.
– А чего вы ожидали? – дерзко вопрошает Арундель. – Он сбежал, пока была возможность. Вы же понимаете, милорд Суффолк, что ваша дочь низвержена, – да, давайте называть вещи своими именами, и ей грозит… то есть нам всем вскоре грозит погибнуть смертью изменников. И мне не нужно вам напоминать, что делают с изменниками, не правда ли?
Меня бросает в дрожь, и я вижу, как батюшка вздрагивает. Может быть, он представляет себе, как нож потрошителя врезается ему в живот.
– Наследные пэры, – спешит вставить матушка, – обычно погибают не такой страшной смертью. Им просто отрубают голову.
– Немногим легче, – бормочет батюшка.
– Но невинные тоже пострадают, – говорю я, думая не столько о себе, сколько, к несчастью, о своей бедной сестре, которая замужем за сыном Пемброка и которая его любит. Она, без сомнения, поплатится за измену графа. – Мне жаль Кэтрин. Она не сделала ничего дурного, но ее возненавидят из-за меня, и брак ее расторгнут.
– Чепуха! – рявкает батюшка, больше с бравадой, чем с убеждением. – Довольно хныкать. Вместо того чтобы скулить, как больной щенок, сударыня, вы бы лучше велели вашим стражам вернуть Пемброка и обошлись бы с ним построже.
Я посылаю за начальником стражи и говорю ему:
– Приказываю вам послать людей и задержать милорда Пемброка. Приведите его сюда, да смотрите, чтобы он не улизнул. Также я вам приказываю всенепременно приносить мне ключи от Тауэра каждый вечер в восемь часов.
Члены Тайного совета собрались перед моим троном. Батюшка стоит позади него.
– Ваша светлость, – начинает Арундель, – поступили плохие новости. Войска герцога Нортумберленда взбунтовались, и он был вынужден укрыться с несколькими оставшимися при нем людьми в Кембридже.
– Французский посол намекнул, что он мог бы вызвать помощь из Франции, – говорит Винчестер. – Французы опасаются, что если леди Мария станет королевой, она заключит союз с их врагом, императором.
– Нам необходимо срочно повидать посла, – настаивает Пемброк, все еще хмурясь после выволочки, которую я устроила ему вчера.
– Стоит попытаться, сударыня, – поддерживает Винчестер.
Уильям Сесил, секретарь совета, подает голос:
– Ваша светлость, на самом деле Тайному совету требуется посетить французского посла, дабы обсудить вопрос в обстановке секретности. И посему лордам потребуется ваше разрешение покинуть Тауэр.
– Очень хорошо, – говорю я им.
Я не питаю иллюзий в отношении их подлинной цели. Дни моего пребывания на престоле, несомненно, сочтены, а крысы, как говорят, всегда первыми бегут с тонущего корабля. Меня не огорчает потеря титула и положения. Я поистине рада, что так недолго пробыла королевой. Что же до последствий моих поступков, то я возлагаю надежды на Господа. Может быть, это и к лучшему, если меня найдут одинокой и всеми покинутой в Тауэре.
Но батюшка не собирается позволять им сбежать так просто.
– Я обязательно должен вас сопровождать, милорды, – заявляет он с подобием дружеской улыбки.
– В этом нет необходимости, милорд, – уверяет его Арундель.
– Я, черт возьми, иду с вами! – кричит батюшка, но у Пемброка готов для него ответ: – Если вы покинете королеву, милорд, то у нас не останется иного выбора, как только велеть вас немедленно казнить, – парирует он.
Батюшка взрывается бешенством:
– Как вы смеете судить меня с позиции высокой морали и обвинять меняв том, что я покидаю королеву? Я единственный среди вас, кто ей действительно предан. Но вы загнали меня в угол, и я не хочу, чтобы меня обвиняли в измене, хотя ею и не пахнет. И я вас предупреждаю: если вы вскоре не вернетесь, с вами со всеми будет то, чем вы мне только что угрожали.
– Это вряд ли, милорд, – говорит Винчестр. – Но не беспокойтесь, мы вернемся до полудня.
Фрэнсис Брэндон, герцогиня Суффолкская
Вечером Генри приходит ко мне в спальню. Он чуть не плачет. Это меня и вправду пугает, ибо я никогда прежде не видела его таким несчастным, даже когда умер наш сын.
– Что случилось? – спрашиваю я в тревоге.
– Предатели, чертовы предатели, будь они прокляты! – кричит он.
– Кто предатели? – В моем голосе звучит страх.
– Члены Тайного совета, моя дорогая. Они так и не пошли к французскому послу. Дураку было ясно, что это все блеф. Но что они сделали вместо того? Негодяи устроили какое-то секретное совещание, а затем отправились в собор Святого Павла вознести благодарность за спасение королевства от мятежа. Какого мятежа, спросишь ты?
– Они присягнули Марии? – У меня по спине пробегает ледяная дрожь.
– Нет, но – да помилуй их Боже – они имели наглость заказать в соборе католическую мессу. Ты представляешь?
