– Мама?
– Ну да, мама…
Он задумался. Думать, правда, было почти нечем. Красивая? Конечно, красивая! Самая красивая, самая умная, самая лучшая! Она же – мама. Но Кузька учил: никогда не говори женщине, что другая красивее. Это тот случай или не тот? Черт, все из мозгов выветрилось, одни Кузькины уроки остались.
– Знаешь, я тебя с нею познакомлю, – выкрутился он.
Марина засмеялась.
– А ты не боишься меня с мамой знакомить? Вдруг я подумаю… А!..
Она вдруг резко обернулась, споткнулась и чуть было не упала. Тимур подхватил ее, она оказалась так близко…
– Там кто-то был! – испуганно зашептала Марина.
– Где?
– Там, за кустами. Что-то сверкнуло.
– Подожди, я посмотрю.
Тимуру так не хотелось выпускать ее из этих случайных объятий.
– Не ходи, Тима, – она вцепилась в его футболку. – Пойдем скорее отсюда! Вдруг это убийца…
Но парень высвободился и шагнул к самым кустам. Там, в зарослях акации, он никого не увидел, только высокая трава почему-то качалась. А ветра не было. Тишь стояла удивительная.
– Тима, – жалобно позвала девушка. – Пойдем, а?
Он вернулся на дорожку, еще раз оглянулся на кусты.
– Наверное, кошка.
– Кошка? Какая кошка?
– Там кошка, наверное, была.
Марина схватила его за руку и почти бегом потащила к остановке.
– Кузя, как ты думаешь, наша мама красивая? – спросил Тимур, задумчиво ковыряя вилкой салат.
– Нормальный вопросец! А у тебя сомнения что ли есть?
– Да нет у меня никаких сомнений!
Тимур уже ругал себя за то, что задал глупый вопрос. Глупый! Глупее не придумаешь.
– Да наша мама, если хочешь знать, потрясающая женщина! – Кузя уселся напротив брата и назидательно помахивал перед его носом шумовкой. – Она умная, сильная и очень красивая. И не просто красивая. Она яркая, привлекательная и очень сексуальная! И, если ты на это намекаешь, то ей самое время сейчас выйти замуж. Не понимаю, что она с Иловенским тянет?
– А ты думаешь, так просто в сорок лет всю жизнь изменить, да еще и в другой город переехать?
– Не в сорок, а в тридцать девять. И это еще совсем не много. Это даже еще не последний шанс, но и упускать его не стоит. Вряд ли кто-то будет любить ее так сильно, как Павел Андреевич.
– Отец. Он ее тоже любит.
– Отец?! – фыркнул Кузя. – Ага. Любит, сил нет! Не успел с третьей женой развестись, стал жить с новой женщиной. А любит, конечно, маму…
– Да не понимаешь ты ничего! Тетя Вера ему – друг, она помогает, пока он лечится. Поддерживает. В конце концов, она тоже невольно виновата в том, что его тогда парализовало. И отец мне говорил, что это только дружба.
– Да? Ты сам-то веришь, что мужчина и женщина могут дружить, да еще при этом жить под одной крышей?
Тимур помолчал, пожевал салат.
– Вот и Марина так говорит.
– Марина? – оживился Кузя. Кажется, у него даже кончики ушей задрожали от любопытства.
Но брат нахмурился.
– Что это за салат? Гадость какая-то.
– Ешь-ешь, полезно. Потенцию повышает. Так что Марина?..
– Чего повышает?! – Тимка в сердцах отшвырнул вилку. – Сам жуй. Все, пошел философию учить.
Кузя дождался, когда брат выйдет из кухни, а потом вывалил салат в мусорное ведро.
– Знаю, что гадость, – пробурчал он. – Ну не удался салатик. Надо же, какие мы нежные…
Глава 16
На развалины мои пала ночь. Она всегда не просто приходила или наступала, а падала отвесно, как нож гильотины. Может, причиной тому была высокая стена четвертого корпуса, за которую уходило солнце, или дальний лес на высоком берегу Волги, в который оно потом проваливалось. Сегодня было новолуние, и звезды горели в чернильном небе, как фонари. Будто моль проела крупные дыры в синем шерстяном полушалке.
