насидевшиеся, их таким лихим наскоком не ошарашишь… Пристрелят, и конец истории. К ним в гости разве что на танке отправляться, и то после хорошей артподготовки…
Хм… На танке… После артподготовки… Граев вдруг понял, что в этой мысли есть рациональное зерно.
Спустя час он позвонил одному из старых знакомых — тот уже несколько месяцев находился не у дел, и едва ли подозревал о развернувшейся на Граева охоте.
— Граев, — сказал он в трубку в привычной своей манере.
После короткой паузы:
— О делах семейных потом, Гаврилыч. Слушай внимательно: мне нужен выход на кого-то из твоих бывших клиентов. Желательно, чтобы человек это был не слишком жадный. И при этом — не слишком
Глава восьмая
Дичь пернатая, четвероногая и двуногая
Тот, кому велят убить обидчика и всех его родных, должен не есть и не спать, пока не убьет их всех.
1
С заказчиками Макс всегда встречался в кафе «Харлей-Девидсон», хотя к байкерам не имел ни малейшего отношения.
Но Максу ничем не мешали странные (с его точки зрения) лохмато-бородатые типы в косухах, равно как и он им. Байкеры собирались в отдельном зальчике на антресолях, — там у них организовался не то клуб по интересам, не то штаб-квартира.
Макс же предпочитал сидеть внизу, напротив стойки бара. Народ сюда, в общий зал, забредал случайный, привлеченный антуражем: подвешенным на цепях к потолку мотоциклом, давшим название заведению, и стоявшим в углу скелетом в эсэсовской фуражке, и умопомрачительно низким декольте барменши Люсеньки.
…Сегодня Макс поджидал денежного клиента — а пришли сразу двое. Перебор.
Сначала к столику подошел здоровенный верзила. Тавтология, но именно так он и выглядел: верзила, причем здоровенный. Возраст — лет этак под сорок, рост — под два метра, плечистый. Но весь из себя какой-то усталый, мрачный, измотанный, с темными кругами вокруг глаз. Подсел, поздоровался, и объявил, что направлен сюда Хромым.
— И что? — с ленивым интересом спросил Макс. На западного немца, встреча с которым должна была принести неплохой заработок, пришелец никоим образом не походил. — Ну и как у него, у Хромого, дела в Гатчине?
— Хромой там больше не живет, переехал, — без запинки сказал гость.
Пароль, поминавший мифическую личность Хромого, был незамысловат, но порой весьма помогал. Перед людьми, не произнесшими его, Макс делал вид, что не понимает, о чем идет речь. При его работе предосторожность нелишняя.
Макс — когда на горизонте замаячил тридцатилетний юбилей — решил: хватит заниматься рискованными авантюрами, в столь почтенном возрасте стоит поискать работу тихую, — непыльную, но денежную…
Поискал. И нашел, вспомнив увлечения юности. Не совсем тихую, не совсем непыльную, но все-таки не контрактником в горячие точки…
Макс теперь работал черным следопытом.
Люди этой редкой профессии специализировались на нелегальных раскопках в местах жестоких боев Великой Отечественной — под Питером велись они зачастую в местах безлюдных, покрытых густыми лесами и топкими болотами…
И разминирование после войны проводилось лишь частичное — очищать густо нашпигованные смертоносным железом дебри показалось себе дороже. Некоторые места былых сражений попросту объявили закрытыми для любых посещений зонами и окружили табличками «ОСТОРОЖНО! МИНЫ!».
Мин там действительно хватало. Но было и много чего еще интересного. И — покупателей на это интересное тоже хватало.
Особо ходко шли вермахтовские и эсэсовские цацки: ордена, знаки, бляхи ремней, металлические детали формы… Не поддавшееся времени оружие тоже находило сбыт — болотная жижа обладает консервирующими свойствами.
Был случай, когда извлеченный из топи Синявинских болот танк Т-34 вымыли, высушили, прочистили двигатель, залили свежую солярку, — и попробовали завести! И он завелся! Правда, та памятная находка была на счету Красных Следопытов — легальных, снабженных необходимыми разрешениями (но тоже не брезгающих загнать что-либо налево).
Впрочем, оружием Макс в последнее время занимался все реже, хоть дело и было доходным. Но не так давно наметилась еще более денежная тема. Ожидаемый сегодня немец был связан именно с ней.
— Чем интересуетесь? — спросил Макс, про себя решив на любой заказ ответить, что ничего подходящего нет и не ожидается, — и спровадить пришельца до прихода бундеса. Наверняка мужику нужна какая-нибудь ерунда, серьезные клиенты известны наперечет, не стоит из-за копеек рисковать доходной сделкой…
Воплотить благие намерения в жизнь Макс не успел.
Немец пришел за четверть часа до условленного срока и тут же плюхнулся на табурет, стоящий возле столика Макса. Оказался он (не табурет и не столик, понятно) очкастым, конопатым, лет тридцати с небольшим, но уже с достаточно внушительным животиком, — и при том ни бельмеса не понимал по-русски. Ломаным языком выпалил пароль — и тут же затараторил по-своему, не дожидаясь ответа. Макс вздохнул и полез в карман за русско-немецким разговорником, — его познания в языке Гёте и Гейне ограничивались почерпнутыми из фильмов фразами типа «хенде хох».
— Извините, но у меня сейчас встреча со старым другом, — сказал он первому гостю, листая древнюю, принадлежавшую еще Прапорщику книжечку. — Поговорим в другой раз.
— Поговорим, — легко согласился тот. — Между прочим, ваш старый друг — зовут его, кстати, Фридрих, — спрашивает весьма интересную вещь, которая едва ли найдется в вашем пособии для допроса пленных. Его интересует, действительно ли вы можете продать его покойного дедушку? И сколько это будет стоить? А еще он желает побывать на месте смерти и поставить там небольшой памятный знак.
Макс вздохнул. Похоже, придется воспользоваться услугами этого подвернувшегося типа — благо, на конкурента не похож, а криминала в сделке не наличествует.
Никакие законы не запрещают одному продать, а другому купить останки солдата вермахта, смертный медальон которого — овальный, надсеченный посередине металлический жетон — нашел Макс полгода назад в болотистом лесу у Мясного Бора. За такой медальон дойчи выкладывали триста пятьдесят евро — совершенно официально, через консульство, по установленной таксе. Выложили и за этот. Но очкастому клиенту взбрело в голову похоронить дедулю в фатерланде… Устроить не символические похороны с фуражкой в пустом гробу — закопать вполне реальные косточки. Причем именно дедушкины. Дурной каприз, а потакать таким капризам стоит лишь за хорошие деньги.
— Скажите ему, что стоить это будет три тысячи евро, — попросил Макс. И пояснил:
— Его предка дернула нелегкая в неудачном месте загнуться — тащить придется через топь и два минных поля… Но можно и за треть цены — если ему все равно, чьи косточки бабульке предоставить.
