быстро! Прогнал стадо, и земли твои.
- Нераспаханные земли принадлежат королю. Только вот нет их почти, разве свиней в лес за желудями выгоняют - так вот право выгона свиней, это как раз право любого свободного человека. А все остальные земли, где скот пасётся, на самом деле - пахотные. Очень, очень долгий пар. У них тут не пяти, и даже не семипольная система. У них этих 'полей' побольше двух десятков, и три четверти - кормовые травы. И та земля, что нам кажется невозделанной, на деле - и боронована, и сеяна, и урожай с неё соберут. Правда, собирать будут овцы да коровы.
- Интересно, - Дионисий сложил руки на груди, - камбрийцы с каждым днём всё меньше напоминают мне варваров. Но вот упрямы они именно по-варварски. Итак, если у них нет земельной собственности, так что же дарил король?
- Власть. Он уступил ей часть своего королевства. Навсегда и без подчинения. Она стала бы королевой, но быть ею не может. Из кастового предрассудка, как дочь трактирщика. Как видишь, при всём пиетете к хозяевам заезжих домов, отношения к ремёслам здесь почти такие же, как и в империи: трактирщик - единственный человек, чьё потомство в принципе не имеет права на высшую власть. Тем не менее, она будет править маленьким государством - хотя и несколько странно...
Спустя час епископ Дионисий остался один. Если не считать множества мыслей. Базилисса Августина - ещё раз доказала свои способности. Собственно, идея поменять название власти витала в воздухе. Нельзя быть королевой - будь царицей, императрицей, шахиней, в конце концов. Дело было в другом. Императорская власть в Риме всегда принадлежала мужчине. То есть за спиной его часто стояла жена - но формально главным оставался муж. Не то в Камбрии. Здесь, не именуясь ни императрицей, ни королевой, Августина-Ираклия станет правительницей самовластной. Для полного счастья она получила возможность отринуть старые обычаи, и заново установить свои привилегии и обязанности, а также права и обязанности подданных. При этом оставила довольными всех. Церковь, например, получила десятину, хотя в обмен обещала бесплатное отправление основных таинств и защиту от нечистой силы. Между прочим, свои прямые обязанности, за которые мзду брать грешно. Да, придётся попам и дьяконам поработать - зато, похоже, невенчанных браков на землях Немайн не будет - а ведь даже в Константинополе это привилегия знати. Что ж, десятины это стоит. Дионисий-то видел и следствие - власть над соединением людей в семью мало-помалу станет принадлежать Церкви, а это - очень большой рычаг! Епископ улыбнулся, поймав себя на механической аналогии. Да, поговорив с базилиссой или о базилиссе, потом весь день мыслишь, как механик. Но это не всегда плохо. Фермеры тоже не ушли обиженными. Рыцари же и образованные люди придут в полный восторг, когда узнают подробности, и начнут стекаться к новому двору толпами. А что касается того, что Августина оставила себе, так многое дано - многое спросится.
Прежде чем завалиться в ночной сон, Немайн принялась рыться в многотомном справочнике. Которому не очень доверяла. Но - за неимением гербовой, пользовала. Краткое пособие по лечению сидов от всех хворей на ирландском языке реквизировал мэтр Амвросий. После того, как он сказал, что томище этот сильно изменит лечение обычных людей и спасёт множество жизней, сопротивляться было как-то неловко. А ждать, пока снимут копию, было, как всегда, некогда. Так что Немайн вздохнула - животом, но грудь заболела, да и поступилась книгой. Не насовсем - а до снятия копии. Впрочем, по местам и временам понятие снятия копии было очень похоже на рака, свистящего на горе, морковкино заговенье, небеса, упавшие на землю и текущую вспять Туи. Утешением послужил конфискованный у врача Вегеций. Да, сама помнила наизусть, а младшей ученице и Тристану? Хотя, вот как раз Тристану-то взять дома книгу проще, чем ходить читать её к Учителю. А кроме того - скоро, ой и скоро Немайн уплывёт вниз по реке. Впрочем, у Тристана останется достаточно литературы. Пусть, например, Аммиана Марцеллина почитает!
Таким образом, оставалась только личная медицинская энциклопедия - на русском языке. Который в Керр-Мирддине приняли за язык сидов. Немайн захихикала, представив, как будет весело, когда - и если - эту книгу расшифруют. Подивятся глубине медицинских познаний древнеирландской цивилизации, не иначе. Впрочем, какая разница? Люди всё равно находят, чем восхититься среди деяний древних. Какими бы дикарями и варварами те ни были в действительности.
Итак, грудное вскармливание... Ночь. Оконце 'готическое', то есть узкое, чтобы враг или вор не пролез. Темновато даже для сидовских глаз. Нормальную масляную лампу всё руки не доходят соорудить. Впрочем, сидам глазами читать не обязательно. Немайн повела рукой по странице, ощущая слабую выпуклость букв. Тушь по папирусу, всё аутентично. Буквы выпуклые, чёткие. Узнаваемые. П-р-о-д-о.. Продолжительность? Не то, тем более это о младенцах-сидах. Дальше, дальше. Ага, вот: 'Приёмные дети'. Анна права. И никаких может быть! Вот организм чуть сил наберёт, и молоко будет. В случае послеродового обновления - бывают, значит, и такие, - должно пройти две недели. Значит, ещё десять дней, и... Куда тогда Нарин девать прикажете? Выгнать как-то жалко. Несчастная так рада, что пристроила в жизни себя и ребёнка! Впрочем, если не кормилица, то нянька дитяте нужна. Пусть остаётся.
Сида захлопнула справочник. Открыла Библию. Итак, сегодня ещё три страницы переведены. Скоро закончится Новый Завет, и что тогда? Рассказывать камбрийцам про сотворение мира, райский сад и потоп? Не хотелось. А что делать - не придумывалось. Править текст? 'Вначале был Большой Взрыв...' Не годится. Да и не доказано, что в начале был именно Взрыв. Вполне возможно, что кое-что было и до! А люди привыкнут верить Книге. Нет, никаких научных фактов и абсолютных датировок. Но что, что делать-то?
Беспокойные мысли становились всё менее и менее внятными, и сида сама не заметила, как соскользнула в дремоту, а потом белое поле простыни развернулось в белое поле схваченного морозной коркой снега, сквозь который местами пробивались чёрные прутики мёртвых растений. Наст глухо шелестел под ногами. Нет, лапами! Широкими лапами с перепонками и когтями. Немайн галопировала - легко, быстро, беззаботно. Лапа к лапе, след в след. Пушистый хвост - параллельно земле, морда вперёд. Зима - голодное время - для всех, но не для неё. Не для умницы-добытчицы. Первая в этом году одиночная охота - настоящая, дальняя-дальняя. Первый раз семью кормить будет она: мама сидит с малышами- несмышлятами, и с подростками-глупышнёй, с такими кандалами много не наохотит. Явно не хватит на прокорм. Отец задрался с медведем: разьясняет, кто именно хозяин тайги. Как будто и не потерял в прошлом году левую переднюю лапу. Всё равно медведей гонял, гоняет, и гонять будет. От охотных мест, от рыбных. И прав, что начинает заранее. Чтоб в уловистую пору отвлекать не смели. Зима - самое время для войны. На этот раз отец решил покончить с медвежьим присутствием раз и навсегда. План простой - не дать мишке выспаться. А то прошлое лето главным себя чувствовал именно медведь. А потому на сей раз отец воюет не один. Вместе с ним братья и сестра Немайн, да племянники и племянницы, да внучатые, кто постарше... Развоевались. Молодых всех прабабушке подкинули. А жрать они что будут? Не подумали. Зато Немайн плохая, Немайн трусливая. Немайн на войну не идёт. А кто еду их же детям принесёт? Сами-то подростки наохотят... Смешно: родные отцы и матери, бабки и деды об отпрысках своих словно забыли. А заботиться о них придется ни разу не рожавшей Немайн. Как-то вот не попалось достойного ухажёра. Какого с отцом ни сравнишь - всё выйдет мелкий, да слабый, да с гнильцой за душой. Кавалеры поначалу на гон рассчитывали - мол, весной куда денется, спинку подставит. Не тут-то было. Позволить на себя взгромоздиться абы кому, потому что больше некому? А оскаленную пасть на тридцать восемь зубов не хотите? Да еще со всей злобой, в которую перегналось любовное томление. Потом Немайн стала просто уходить по весне на дальнюю охоту. И опыта в ней набралась преизрядного.
Мать с отцом радовались её охотничьим успехам - и не мешали. Жизнь впереди долгая, найдёт себе пару по вкусу. Немайн ещё в гнезде решила - работать по крупному мясу. Недельку молодые перебьются - на бабушкиных нычках и том, что сами поймают. А так - будет им еда, пока Немайн ещё добудет. Кроме того, отдавая всю добычу подросткам и маленьким, можно и самой лапы протянуть. А не протянешь - совесть заест в голодные глаза смотреть. Они ж не виноваты, что не умеют пока.
А если цель, скажем, лось - то любая мелочь - её, Немайн, законная закуска. Так и надёжнее выйдет, и свое брюхо не останется пустым. Проблема: взять лося. По хорошему, лося нужно валить группой - и то занятие опасное. Отец именно во время такой охоты лапу и потерял. А в одиночку... Но - кто самый умный в семье? Немайн. Разве не стоит доказать? Но сначала лося нужно вытропить.
Вытропила... А дальше что? А ничего. Лось был слишком большим и сильным, и слишком уж сторожким. Он уже за три прыжка готовился к обороне, и непрервно и чутко следил за хищницей. Или не совсем хищницей? За весь день росомаха так ни разу и не бросилась, не попыталась заохотить. И
