– Так вы и есть тот долгоживущий, который сделал ребенка Тайбэллин и потом смылся? Поздновато спохватились, нечего сказать!
– Ка… какого ребенка?! – похолодел Джарвис.
– Того самого, которого я полгода назад достал из чрева, мною же и взрезанного! – с неприкрытой враждебностью отчеканил светловолосый. – Благодарение небесам, что именно в тот день я решил навестить ее в усадьбе! А взбрело бы мне это в голову сутками позже – и в ответ на ваш вопрос пришлось бы показывать холмик с цветами!
– Я ничего не знал ни про какого ребенка… – пересохшими губами произнес Джарвис.
– А то, что смертные от долгоживущих не рожают, вы знали? Что на последнем месяце срока ваши отродья выделяют какую-то гадость, которой отравляют кровь своим матерям?
– Еще бы мне этого не знать, – на лбу принца проступила испарина. – Ребенка в таких случаях, как правило, можно спасти, но вот женщину…
– Так какого же демона было использовать одного из величайших алхимиков современности, как подстилку в борделе? – яростно прошипел молодой человек с граблями. – Или в самом деле правду говорят, что у долгоживущих нет ни чести, ни совести, а прочие люди для вас – лишь дойное стадо?
– И что же тогда с Тай? – только и смог выдавить Джарвис после того, как протолкнул в легкие немного воздуха. Страх за нее настолько оглушил его, что он даже не услышал оскорбления, за которое в другое время потянул бы из ножен меч.
– Тайбэллин жива и здорова, – видимо, светловолосому понравилось поведение принца, ибо тон его стал чуть менее неприязненным. – Но обязана этим она даже не мне, а исключительно чуду. Прежде я никогда в жизни не делал кесарева сечения живой женщине и уж тем более не был уверен, что извлечение ребенка сразу же остановит интоксикацию организма.
– Не знаю, как вас благодарить, – у Джарвиса разом отлегло от сердца, остался лишь горячий шум в ушах. – Значит, вы врач?
– О да, – светловолосый отряхнул ладонь о холщовые штаны и протянул руку Джарвису. – Альгрен Жеди из Индола, медик в третьем поколении.
– Джарвис Меналиэ, – принц пожал протянутую руку, как всегда, воздерживаясь от сообщения иных сведений о себе. – Как-то странно – практикующий врач, хирург, и вдруг сгребает листья в чужом саду…
– Для меня этот сад уже не чужой, – похоже, Альгрен был из той породы людей, которые при всей внешней жесткости совершенно не умеют злиться подолгу. – А я сейчас – единственный, у кого нет других дел. Почему бы и не мне?
От такой логики Джарвис окончательно оторопел.
– Скорее всего, Тайбэллин сейчас в комнате с камином, – продолжил вайлэзский врач. – А если не там, значит, в правом флигеле, в лаборатории.
Эту комнату он тоже запомнил совсем иной – только камин, да их постель в углу, прямо на голом полу, да крышка от старой бочки, заменяющая стол, на которой стоят глиняные миски с кашей и жареным мясом. Теперь тут имелось все, что нужно для жизни, стены были обиты розоватой тканью, из-за которой казалось, что в комнату заглянуло утреннее солнце, а рядом с камином стояло нечто вроде огромной плетеной корзины.
Он гадал, как она встретит его – но и предположить не мог, что…
– А, это ты, – озабоченно бросила она, едва повернув голову к дверям. – Погоди, я сейчас закончу со своей мелкой дрянью, и тогда… Тайза, я кому сказала – держи ей ногу! Сейчас ведь опять все сбросит!
Маленькая пухленькая девушка, стоявшая рядом с Тай, с готовностью ухватилось за что-то, невидимое за кучей тряпок, наваленных на кровать.
– Вот так, – мелькнуло что-то красное, из-за тряпок донесся требовательный писк. – И попробуй только сними еще раз, мерзкий детеныш! Одерни ей свитер, Тайза, и можешь сажать назад в логово.
– Ах ты, моя маленькая, – заворковала Тайза по-лаумарски, наклоняясь к кровати. – Ах ты, моя девочка глазастая!
– Вот теперь привет, – Тай махнула рукой Джарвису, приглашая пройти поглубже в комнату. – А я тут без тебя размножилась, как видишь. Надеюсь, ты еще не успел пообещать ее какому-нибудь лешему?
– Какому лешему? – Джарвис в очередной раз за сегодняшний день пришел в полнейшее недоумение.
– Ну как же! Это во всех меналийских сказках так: едет князь по лесу, и тут хватает его мохнатая лапа, за что достанет, и говорит жутким голосом: «Отдай мне то, чего дома не ведаешь, у-у-у!»
– Тай, я тебя когда-нибудь убью! – не выдержав, Джарвис от души расхохотался. – Только ты можешь так встретить отца своего ребенка после того, как не виделась с ним год!
– Дай хоть ему посмотреть на свою доченьку! – снова промурлыкала Тайза.
– Да чего на нее смотреть, на добро такое? – тоже по-лаумарски ответила Тай. Она протянула руки за ворох тряпок – и на Джарвиса глянули два огромных зеленых глаза столь насыщенного оттенка, какого никогда не бывает у простых смертных, два изумруда чистейшей воды. Короткие волосики, пушившиеся вокруг головки, имели такой же снежно-белый цвет, как и у самого принца – рядом с ними белый вязаный свитерок малышки, больше похожий на короткое платьице, казался желтоватым, давно не стиранным…
– Ы! – недовольно заявила малышка и уставилась на Джарвиса с чрезвычайно серьезным видом.
– Гляди, какой суровый котенок, – Тай слегка подкинула девочку на руках. – Уже полгода. Вчера первый раз села в своем логовище, – она кивнула в сторону странной корзины. – Как лаумарцы растят детей в таком климате, ума не приложу! Я ей вязаные чулки надеваю, а они с нее сваливаются, прихожу – пятки голые и холодные, как у покойника. А ниткой привязывать – ножка передавливается, долго так не продержишь…
– Получается, мы зачали ее еще в августе?! – Джарвис кое-что подсчитал в уме.
– Именно так, – кивнула Тай. – Причем похоже, что не где-нибудь, а у того лесного озера, в ночь перед исцелением Нисады. Уж прости, что так тебе и не сказала. Сначала сама не верила, а потом как началось – арест, Эрдан, Мертвый бог, судилище, усадьба, ремонт… До своих ли ощущений тут было?
– Как хоть ты ее назвала? – Джарвис смотрел на маленькое создание почти со страхом, даже не подозревая, что всего лишь повторяет в этом миллионы молодых отцов, бывших до него.
– Джайрдис, – так же невозмутимо произнесла Тай. – Сокращенно Джай.
– Джайрдис? Молния? Почему так странно? – удивился принц. – Она что, родилась в грозу?
– Понятия не имею, в какую погоду она родилась, – махнула рукой Тай. – Когда мне ее отрава в голову ударила, я как сознание потеряла, так и очнулась только через двое суток, со швом на брюхе и с лихорадкой. А назвала так потому, что это имя женского рода, наиболее созвучное с твоим.
В который раз за сегодняшний день Джарвис не знал, что сказать в ответ на такое.
– Все, поглядела на папу, и иди в берлогу, – Тай опустила Джай в «корзину». – Если не уснет, Тайза, покорми ее через час, да кашкой, а не из груди, пусть привыкает. Идем ко мне, – снова перешла она на родной язык, поворачиваясь к Джарвису.
– Разве это не твоя комната? – поинтересовался тот.
– Конечно же, не моя. Тайза эту пакость грудью кормит, ей с ней рядом и спать. А у меня молока с самого начала ни капли не было, после такого-то…
В ее комнате стены были обиты серовато-зеленым, как ивовый лист – Джарвис помнил, что Тай весьма неравнодушна к этому оттенку. Кивком указав ему на единственный стул, придвинутый к письменному столу, сама она опустилась на неубранную постель и выжидательно глянула ему в глаза.
Такая же, как прежде – рождение дочери не оставило на ее фигуре ни малейшего следа, кроме шрама на животе, но под одеждой его не видно. Так же по-мужски связаны в хвост пепельные волосы до плеч; даже платье почти такое же, только клетки по серому фону не темно-красные, а зеленые и более крупные. А умения дразниться и нежелания показывать свои чувства еще и прибавилось – даже для дочери, явно любимой, у нее не находилось более ласкового слова, чем «зверь с глазами».
– Альгрен тебя в саду за ноги не покусал? – неожиданно поинтересовалась она.
– Тот парень с граблями? – уточнил Джарвис.
