яркие цвета и золотое шитье, но все-таки не покидало ощущение, что в этот контраст заложена определенная символика – светлая юность, идущая на смену мрачному прошлому, или что-то в этом роде. Интересно, верят ли в это сами вайлэзцы?
– Так вот ты какая, Вороная Кобылица… – прошелестели откуда-то из неощутимой дали слова Тай.
Впрочем, рвущаяся вперед Нисада удостоила королеву Зивакут лишь мимолетным взглядом, сразу же переведя глаза по левую руку от государыни. Как слева, так и справа по сторонам королевского возвышения имелись ряды кресел, занятых роскошно одетыми людьми, среди которых было всего четыре или пять женщин. За каждым из кресел стоял мальчик-паж в белой тунике, какие носили лет четыреста назад, с ярким вышитым гербом. Джарвису не составило труда понять, кого высматривает Нис – ему уже были знакомы и сочетание вьющихся смоляных волос с ослепительно-белой кожей, родовая черта Веннанов, и зеленый щит с вертикальной синей полосой, украшенной тремя лилиями. Вот только на тунике пажа лилии были не серебряными, как над парадными воротами замка Лорш, а ярко, вызывающе золотыми.
В мозгу, как по заказу, всплыл раздраженный голос Нисады: «За что я всегда любила наш герб, так это за то, что в нем нет никакой дурацкой символики, всяких там Недреманных Стражей и Вестников Мужества. Все просто: зеленая земля, синяя полоса – река Лорше, а в ней кувшинки, по которым она и называется. Но дядюшка мой – редкостный козел! Думает, золотые лилии почетнее серебряных – а к реке он последний раз когда подходил? Иначе знал бы, чем белая кувшинка отличается от желтой!»
Тем временем реальная Нисада стрелой промчалась по залу меж кресел, провожаемая ошеломленными взглядами держателей доменов. Не только Берри, но даже искра взгляда Джарвиса едва поспевала за ней. В двух шагах от возвышения ноги ее, все еще недостаточно ловкие, подломились – падая на колени, она не удержалась и ткнулась лицом в пол. Каштановые кудри разметались по вечерней синеве ковровой дорожки, бледно-розовое платье опало вокруг, как венчик цветка.
– Отдаюсь под вашу руку, милостивые владыки! – выговорила Нисада, поднимая голову, полузадохнувшаяся и неподдельно взволнованная. Форма обращения была утверждена заранее, поскольку друзья так и не решили, к кому будет выгоднее воззвать – к матери или сыну. – Нижайше прошу простить меня за столь непочтительное вторжение, но дело мое из тех, которые не терпят отлагательства.
На несколько секунд зал застыл в оцепенении. Король Ансейр открыл рот, желая сказать что-то, как подобает монарху, но явно не смог придумать ничего подходящего и нервно оглянулся на мать.
– Поднимись, дитя мое, и объясни, кто ты и в чем твоя нужда, – спокойно произнесла Зивакут. Наслушавшись в дороге о ее властности и коварстве, Джарвис ожидал от королевы большей строгости, каких-то претензий по поводу прерванного заседания – однако та оказалась на удивление сдержанной.
Из кресла по левую руку государыни донесся какой-то сдавленный звук. Переведя взгляд на дядю Нисады, Джарвис понял, что выражение лица Тарме Веннана невозможно описать даже любимым присловьем Берри «словно семь дней подряд вставал с левой ноги». Это был не просто ошеломленный человек, но само Ошеломление во плоти – он явно отказывался верить своим глазам.
– Мое имя Нисада, – со всей мыслимой кротостью произнесла девушка, когда Берри помог ей подняться. – Я прямая наследница держания Лорш. Точнее, стану ею, если на то будет соизволение ваших величеств.
– Бесстыдная ложь, – раздался звучный голос из правого угла, где сидели несколько высших церковных иерархов в лиловых и черно-белых парадных облачениях. – Все знают, что у Нисады Лорш еще в раннем детстве отнялись ноги. Ты не можешь быть ею, девица.
– Потому-то я и взываю к вашему покровительству, милостивые владыки, – с этими словами Нис извлекла из шелковой сумочки, висящей у нее на запястье, свернутую в трубку и перевязанную голубой ленточкой бумагу за подписью имперского наместника из Рилгаты. – Будьте так снисходительны, взгляните вот на этот документ. Юношу же, стоящего рядом со мной, зовут Танберн Истье, он готов свидетельствовать, что все, написанное в сем документе – истинная правда и ничего, кроме правды.
Старательно потупившись, она преодолела последние три шага, разделяющие ее и владык, и, почтительно присев, протянула документ юному королю. Тот снова затравленно оглянулся в сторону Зивакут, но, призванный к порядку одним движением тонко очерченных губ, был вынужден развязать ленточку и углубиться в чтение – или сделать вид, что углубился, выжидая положенное время, чтобы передать бумагу матери.
– Здесь не хватает лишь вашей печати, милостивые владыки, – снова подала голос Нисада. – Смиренно взываю к вашей защите и покровительству, дабы никто более не смел посягнуть на то, что принадлежит мне по праву.
По залу прокатилась волна шепотков. То, что в кресле Великого Держания юга сидит представитель незначительного рода Веннан, уже стало предметом оживленного обсуждения за дверями зала. А теперь вдобавок выяснилось, что у сей истории имеется продолжение…
Наконец бумага перешла в руки королевы, которая, в отличие от сына, цепко пробежала ее глазами менее чем за минуту. Брови ее поползли вверх в удивлении, но это было именно удивление, а не всеобъемлющее изумление. Затем ее взгляд тоже обратился к креслу, стоящему по левую руку.
– Тарме анта Веннан, – южане имели привычку опускать частицу притязания перед родовыми владениями, но сейчас королева произнесла дядюшкино имя по всем правилам, и от этого оно обрело какую-то особую значимость. – Признаешь ли ты в этой девице дочь своей сестры, вернувшую себе способность ходить в результате чудесного исцеления?
Судя по всему, тех минут, пока владыки изучали пергамент Нисады, дядюшке вполне хватило на то, чтобы взять себя в руки и даже прикинуть дальнейшую тактику. Его выразительное лицо снова сделалось невозмутимым, и единственное, что было возможно прочитать на нем – легкое презрительное отвращение.
– Конечно же, нет, ваше величество, – отозвался он хорошо поставленным, ни разу не дрогнувшим голосом. – Как абсолютно верно заметил его преосвященство Лаймарт, у моей племянницы с детства отнялись ноги, и исцелить ее, увы, невозможно ничем. Эта девушка – самозванка, даже не слишком похожая на Нисаду, и притязания ее смешны.
– Теперь вы поняли, ваше величество, почему я посмела ворваться прямо на заседание Генеральных Штатов, а не обратилась к вам, как полагается по закону честной подданной? Почему взываю к вашему заступничеству? – Нисада подняла на Зивакут огромные глаза, в которых очень удачно дрожали самые настоящие слезы, навернувшиеся, когда она ткнулась носом об пол. – Взгляните, государыня! Пусть мой отец некогда и навлек на себя ваше неудовольствие, но не помнить его вы не можете. Скажите сами, разве не похожа я на Эллака Лорша?
Берри едва заметно скривился – на его взгляд, напоминать королеве об опальном Эллаке было не лучшей идеей Нис. Однако на лице Зивы не отразилось никаких неприятных эмоций. Похоже, она изо всех сил старалась быть беспристрастной, не желая отягощать начало якобы самостоятельного правления Ансейра темными делами одиннадцатилетней давности.
– Действительно, анта Веннан, сходство этой девушки с князем Лорша налицо, – холодно произнесла она. – Ты будешь и дальше отрицать это?
– А разве я это отрицал? – невозмутимо бросил Тарме, скрещивая руки на груди. В отличие от Эмалинды, время оказалось милосердно к нему – в волнистых смоляных волосах, свободно падающих на плечи, не было ни одной седой нити, черные глаза живо блестели, а светлый оттенок кожи, особенно в сочетании с темной зеленью элегантного камзола, смотрелся аристократической бледностью. Черты его лица были слегка неправильными, но это лишь добавляло ему выразительности. Давно не молод и даже не слишком красив, но очень, оч-чень интересный мужчина… Да, к этому человеку Зива вряд ли совсем равнодушна – умных сильных женщин часто тянет к таким вот эффектным персонажам, прекрасно умеющим подать себя.
– Я всего лишь сказал, что она не слишком похожа на Нисаду, – уверенно продолжил Тарме. – Кровь Лоршей в ней чувствуется, спорить не стану. Но прошу заметить, ваше величество, что мой покойный зять всегда отличался, если можно так выразиться, отменным темпераментом. Эта особа вполне может быть его бастардом от какой-нибудь селянки, либо даже потомком его отца, который тоже не славился строгостью нрава. Однако при наличии законных детей Эллака от моей бедной сестры это не дает ей ни малейших прав на какое-либо владение. Я скажу больше – именно из-за сходства с Лоршами девочка и взяла на себя эту
