там мне всегда дышалось легко, а в Барселоне... отчего-то я и в самом деле ощущала некое стеснение. Словно мешало мне что-то...
Так неспешно они беседовали, и Мари лишь время от времени с беспокойством посматривала на Николо. Сейчас он проснется и задаст им!
– Надо сказать Жану, пусть остановится возле какого-нибудь селения, – заметила Мари. – Пока мы не накормим нашего малыша, я не смогу быть спокойна.
– Думаю, Жан и сам догадается...
Договорить Соня не успела, потому что в ту же самую минуту карета резко остановилась, так что Мари слетела с лавки – она ехала лицом к движению – и еле успела поймать сверток с Николо, чтобы он не упал на пол...
А Соня с досадой подумала, что напрасно они так расслабились и решили, будто никакой опасности в их поездке нет... Что там, в самом деле, могло случиться?!
– Софи, спасайтесь! – услышали они голос Жана. – Бегите!
Что-то тяжелое упало на землю, послышался хрип, от которого по коже Сони прошел озноб, а потом раздались уверенные шаги, и кто-то взялся за ручку дверцы. Они не успели бы убежать, даже если бы захотели.
– Прикрой малыша получше, чтобы не замерз, – прошептала Соня, осторожно, чтобы не зазвенели, доставая из-под сиденья шпаги.
За одной из них протянула руку Мари и, закрывая собой Софи, придвинулась поближе к дверце.
– Выходите, дьяволицы, ваш путь окончен... – весело прокричал молодой голос.
Явно мужская рука распахнула дверцу кареты, и какой-то лихой молодчик в грязном, видно, с чужого плеча сюртуке замер не столько от неожиданности, сколько от боли. В грудь ему с размаху воткнулась шпага, и он захлебнулся своим весельем.
Какое-то время он еще стоял и недоуменно смотрел на торчащий из груди клинок, силясь что-то сказать, а потом стал тяжело валиться на спину, увлекая за собой и шпагу – Мари не смогла вытащить ее – и девушку. Та выпала из кареты на убитого ею же мужчину.
– Она его убила! – закричал еще кто-то, и Соня тоже рванулась к дверце, подозревая, что Мари сейчас придется туго.
Попытавшись выпрыгнуть из кареты, Соня юбкой зацепилась за дверцу и попыталась освободить юбки в рывке, но у нее ничего не вышло. Мчавшийся к упавшей Мари с ножом в руке мужчина, увидев еще одну женщину со шпагой, резко остановился, но, поняв, что Соня оказалась будто пришпиленной к карете, стал осторожно подбираться с другой стороны к лежащей Мари.
Мало того что Соня торчала подле дверцы, попытавшись из кареты выпрыгнуть, она наступила на юбки своей упавшей служанки, и теперь ни ей не давала подняться, ни сама оторваться. Наконец со зла она рванула юбку и, вырвав клок, отпрыгнула в сторону, давая возможность Мари наконец подняться.
Неумеха, мечтающая о героических действиях, частенько попадает в ситуацию, которая вместо драмы больше походит на комедию. «Возьми себя в руки и стань в позицию!» – мысленно прикрикнула Соня на саму себя.
«Спокойно, начнем сначала». Она осторожно приблизилась к Мари и стала рядом с ней.
Настроение у Сони, однако, было по-прежнему боевое, хотя она успела мысленно пошутить, что если и дальше будет так «помогать» Мари, то они обе могут здесь и остаться.
Это придало княжне решительности, и она сделала выпад навстречу мужчине с ножом, но тот ловко увернулся от ее шпаги.
«Вот! – промелькнуло у нее в голове. – То, чего ты хотела. Случай испробовать свои способности. Свое умение. Свое везение, наконец!»
Наверное, таким образом ее внутренний голос старался заглушить страх и чуть ли не панику фехтовальщицы. Ведь ей еще ни разу не приходилось сражаться в настоящем бою. Не на жизнь, а на смерть!
Соня стояла в позиции, не сводя глаз с мужчины. Кто знает, а вдруг ему придет в голову свой нож метнуть? Она знала, что это нелегко и нож для такого дела должен быть особый, но он не был похож на человека, владеющего каким-то военным искусством... Неужели вдвоем с Мари они не справятся с одним мужчиной? Две шпаги против одного ножа...
Но тут раздался возглас еще одного мужчины, который где-то то ли держал лошадей наготове, то ли сидел на козлах в какой-нибудь повозке, до сей поры невидимой из-за кустов придорожного кустарника, переплетенного к тому же зелеными зарослями плюща.
– Что вы там застряли? Я же все для вас сделал. Кучер приказал долго жить, а в карете, падре сказал наверняка, всего две женщины и один новорожденный младенец.
– Боюсь, что у нас появились кое-какие трудности, – скривился тот, что стоял напротив Сони и Мари с ножом.
– Ты угадал, брат мой, – проговорила Мари от волнения неразборчиво, как когда-то, – и, боюсь, этих трудностей тебе не пережить.
– Со мной святой крест! – Нападавший ухватился за висевший на шее католический крестик.
– Интересно, а мы кто, по-твоему? – все-таки спросила его Соня, всего лишь чтобы подтвердить свою догадку: на них напали не случайные люди, не разбойники, а те, кто считает себя борцами с ересью и теми, кто ее исповедует.
– Служительницы Сатаны! – выпалил он, оглядываясь.
Лицо его радостно оскалилось. На подмогу спешил еще один мужчина.
– Уж Мишеля вам не обойти! Лучше его в нашем округе никто фехтовать не может.
– Сколько тебе за наши головы пообещали? – наугад спросила Соня, глазами показывая Мари на этого самого Мишеля.
Сама она нарочно отвлекала одного из нападавших, в то же время каждой своей жилкой чувствуя, что с тем, кто спешит на подмогу товарищу, они могут не справиться и двумя шпагами.
Мари кивнула, едва касаясь пальцами потайного кармашка с сюрикенами. В самом деле, как бы они ни тренировались в фехтовании, настоящего мастера им все равно не одолеть. Даже вдвоем.
А тот, что пытался напасть на них с ножом, так обрадовался подмоге, что почти перестал обращать на женщин внимание. Он уже праздновал победу, уже предвкушал, как им заплатят за поимку – живыми или мертвыми – двух дьяволиц!
– Много пообещали! – торжествующе сообщил он, глядя Соне в глаза.
Боковым зрением она увидела, как рой «звездочек» метнулся к Мишелю, уже ставшего в боевую стойку.
Того, что потом случилось, не ожидал ни один, ни второй. Прав был Анри де Мулен, с таким оружием, как сюрикены, никто здесь не был знаком.
Мишель, в которого «звездочки» попали, заорал так громко, что его товарищ, подобравшийся к Соне совсем близко, испуганно отпрянул.
– О-о-о! – вопил Мишель на манер боевой трубы и почти так же громко. – О-о-о! Колдуньи! Они напустили на меня ядовитых шмелей!
Соня оглянулась. Один сюрикен угодил Мишелю в руку, которой он инстинктивно прикрылся, а другой вонзился в шею и, кажется, перебил какую-то важную жилу, так что кровь из шеи даже не вытекала, а лилась.
Он еще немного постоял и рухнул навзничь.
Мужчина с ножом с ужасом смотрел на смерть своего напарника, не в силах понять, как это произошло. В одном он был уверен совершенно точно: без колдовства здесь не обошлось.
Падре ведь предупреждал, что со служителями Сатаны могут справиться лишь люди, чистые помыслами. И он оказался прав. Разве хоть кто-то из троих думал только о подвиге во славу церкви? Их влекла лишь жажда наживы. И вот теперь он, последний из троих, должен погибнуть без покаяния вдалеке от дома, вместо того чтобы возвратиться с триумфом.
Еще немного, и он побежал бы прочь и, возможно, остался жив, но Соня сделала выпад, и мужчина с ножом не успел увернуться от ее шпаги.
Она понимала: кодекс чести требовал, чтобы мужчина напротив нее собрался, приготовился, но не
