Талиессин вскоре последовал за ним. Остановился в дверях, рассматривая спящих. Позавчера он еще не знал об их существовании, а сегодня свяжет с ними свою жизнь. Эльсион Лакар могли нарушить любую клятву, только не такую; и с каждым мгновением Талиессин все больше ощущал себя истинным потомком эльфийских королей. «Наверное, все дело в том, что я оказался в Медном лесу, — думал он. — Здесь слишком жива память о короле Гионе и его возлюбленной. А может быть, я просто взрослею…»
Он медленно обводил глазами своих людей, одного за другим, подолгу задерживаясь на них взглядом. Тот, с серенькой лысинкой, тоже был здесь. И костлявый верзила. И благообразный селянин с кудрявыми волосами, лет тридцати. И еще драчун со шрамом на лбу. Белобрысый подручный мельника. Предстоит запомнить двадцать четыре лица, двадцать четыре имени. Даже если после сегодняшнего столкновения с солдатами некоторые имена и лица ему больше не понадобятся.
Талиессин устроился возле самого выхода из комнаты и сидя заснул — сам не заметил как.
— Идут, Гай! Они идут! кричала, приплясывая в дверях, Хейта. — Вставайте, берите оружие! Они здесь.
Мужчины зашевелились. Талиессин снял со стены старый охотничий рог и не задумываясь дунул. Из раструба вылетела пыль, за ней — сиплый, сдавленный звук. Талиессин откашлялся и дунул вновь: тревога разлетелась по дому, прочищая головы спящих. Люди вскочили, потянулись к оружию.
— Берите пики, охотничьи луки — кто умеет стрелять; мы слишком долго спали! — кричал Талиессин. — Не бойтесь! Хейта, будешь бросать камни.
— Я умею сбивать птиц из пращи, — похвалилась она, снимая с пояса какую-то грязную, разлохмаченную веревочку с ремешком.
— Умница, — бросил Талиессин. — Убей их капитана, и я сделаю тебя моей любовницей.
Он отправил пять человек с луками на крышу дома, десятерых — защищать ворота, а сам с оставшимися обошел весь частокол кругом. В первый раз они осматривали укрепление при плохом свете, уставшие и вполне могли что-нибудь пропустить.
За частоколом, совсем близко, фыркали кони, слышны были голоса. Один раз что-то стукнуло прямо в частокол; удар отозвался у Талиессина во всем теле: он как раз стоял возле самого бревна, чуть ли не приложив к нему ухо.
— Копьем ткнули, — сказал равнодушно Сиган. Он не отходил от Талиессина, будто взялся охранять его. — Проверяют, не покачнется ли. Решили, должно быть, что частокол у нас ветхий.
— Интересно, что они нам посулят, когда предложат сдаться? — заметил Талиессин.
Сиган посмотрел на него сонно.
— Ничего не предложат… Станут они с нами разговаривать.
Талиессин криво улыбнулся. Кажется, он допустил ошибку, рассуждая о своем мнимом опыте участия в мятежах. К счастью, Сиган не стал обращать на это внимания. Не столько личность Гая занимала рассудительного крестьянина, сколько крепость, которую им предстояло удерживать.
— По гладкой стене на колья им не забраться, да и разломать — надо потрудиться. — Сиган по-хозяйски ощущал пару бревен. — Выдержат. Колодец тут есть? Надо бы водой облить, не то подожгут нас… — Он вздохнул перевел взгляд на своего собеседника. — А ты уж как-нибудь постарайся держаться осторожней, Гай. Без тебя мы, пожалуй, пропадем. Когда солдаты уйдут, нам придется быстро удирать на север. И кто же за нас заступится перед герцогом Вейенто, если не ты? Сдается мне, ты ему какая-то родня.
— Если даже и родня, то очень далекая, — сказал Гай. — А если тебе что-то сдается, просто помалкивай. Так будет лучше. Для всех, можешь мне поверить.
Сиган пожал плечами и ничего не ответил.
— Мы на месте, — уверенно произнес Мельгос, показывая на частокол.
Множество следов пестрело вокруг: здесь, очевидно, совсем недавно побывали люди. Ворота стояли наглухо закрытыми, за ограждением не ощущалось никакого присутствия жизни: было тихо. Крепость затаилась, глухая и немая. В какой-то миг как будто донеслось шуршание быстрых шагов, но оно сразу стихло.
— Как, по-вашему, сколько там скрывается народу? — спросил Эмери. Он стоял рядом с Мельгосом и внимательно осматривал частокол.
— Меньше, чем нас, — уверенно сказал капитан. — К тому же это обычные крестьяне.
— Не вполне обычные, — возразил Эмери. — Судя по делам, которые они наворотили в деревне.
— Да бросьте вы! — Мельгос махнул рукой. — Они в любом случае боятся вооруженных людей.
— Сейчас они и сами, думаю, неплохо вооружены.
— Крестьянин боится солдата. И точка.
— Они больше не крестьяне, — сказал Эмери. — Процесс необратим. Крестьянин, побывавший солдатом, никогда не вернется к своей сохе. Но кто же такой этот Гай, который сумел их организовать? Каковы ваши предположения, капитан?
— Мы с вами это уже обсуждали, и я склонен придерживаться изначального мнения. Гай — отбившийся от стаи профессиональный вояка, — вздохнул Мельгос. — Убьем его — разгоним остальных. Вы пока осмотритесь здесь, а я, если позволите, вернусь к моим людям.
И Мельгос, оставив Эмери, отправился к солдатам. Эмери слышал, как он отдал приказ набирать хворост.
Эмери подъехал к Уиде: спешившись, эльфийка бродила по траве, рассматривала старые следы, ворошила ногой пепел в костре. Дырявый солдатский котелок со звоном отлетел в сторону.
Лошадь Уиды спокойно паслась в отдалении; девушка знала, что может подозвать ее свистом в любой миг.
При приближении Эмери Уида подняла голову и дружески кивнула.
— Рада тебя видеть. Не сочти за насмешку, действительно рада. Мне как-то одиноко, знаешь? Все эти солдаты — какие-то скучные люди, и капитан у них угрюмый, не находишь?
— Самый обычный, — сказал Эмери.
— Вот именно. Самый обычный. То, чего я не выношу в людях. Ненавижу, когда самые обычные. От таких можно всего ожидать, если ты меня понимаешь.
— Вполне.
Уида тряхнула волосами; под покрывалом звякнули серьги.
— Он попытается поджечь этот частокол, верно?
— Верно.
— Сумасшедший, — сказала Уида.
— Уида, — заговорил Эмери, — мне кажется, пора нам уходить отсюда. Мы не обязаны смотреть на то, чем закончится крестьянский бунт. Бунты всегда заканчиваются одинаково.
— О, бунт уже закончился, — возразила Уида. — Мы присутствуем при совершенно другой истории. Не обольщайся приятными призраками, Эмери. То, что сейчас делает Гай, он делает не ради крестьянского мятежа, а лично для себя. Сейчас он отобьется от Мельгоса — а он непременно отобьется! — и в окрестностях столицы появится банда.
— Давай уйдем, — повторил Эмери. — Нам нечего здесь делать.
— Боишься? — Она с вызовом сощурила глаза.
Эмери неприятно улыбнулся.
— Просто помню цель нашего путешествия. Талиессина здесь нет.
— Вот это-то и кажется мне самым странным, — признала Уида. — Его здесь нет, и я нигде сейчас не нахожу его следов… а должна бы, ведь он — один из нашего народа.
