Филер ухмыльнулся.
— Человек из любопытства отправился в космос. Я— тоже. И вдруг я смирюсь, плюну на все, и куча металла, этот монстр, испугает меня, и я не утолю жажду познания! Нет уж. Через несколько минут будет поздно, неизвестный корабль покинет зону досягаемости и исчезнет.
Мне и в голову не приходило принимать всерьез эти дурацкие рассуждения Филера: слишком давно и хорошо я его знал. Спокойный, благоразумный Филер, чье сдержанное превосходство в критических ситуациях всегда восхищало меня, служил мне примером для подражания. Он всегда был в состоянии заранее инстинктивно взвесить все «за» и «против» и находил оптимальный вариант решения любой проблемы. Как будто обладал даром предвидения. Конечно, не на все сто процентов, но все-таки он выбирал логически наиболее вероятное. Я же, наоборот, чаще всего пребываю в сомнении и с трудом на что-либо решаюсь. Потому я и был так поражен, когда он принял такое неразумное решение, которое могло оказаться для него роковым. Нельзя же начинать налаживать взаимопонимание между двумя цивилизациями попытками разрушить незнакомый корабль, для того чтобы в него залезть. Ничего глупее нельзя себе представить.
Очень обидно было наблюдать за ним: он упрямился все сильнее. И чем больше я ему возражал, тем больше он горячился.
Хотя, в общем, я понимал его: меня тоже возбуждал вид этого абсурдного сооружения. Оно возбуждало во мне, скорее, не любопытство, а дух противоречия, потому что молчало и не отвечало на наши сигналы. Если бы мы сознательно ограничили себя шорами, то могли бы исходить из того, что на объекте нет жизни, но мы не имели права представлять себе это так просто. В любом случае поведение Филера было непростительно.
Вот наконец контакт, ставший возможным лишь благодаря невероятному стечению обстоятельств. И что же — мы летим мимо этого монстра и нас ничего не трогает. А ведь именно нам выпала на долю такая удача — встретиться с космическим кораблем иной цивилизации.
Через некоторое время станет ясно, что мы остались с носом. Меня это злило. Злость возникала не из-за сооружения, а из-за того, что мы ничего не сможем добиться.
Да, я знаю, что лучше бы не ходить туда, но я не смог себя побороть.
Гарбор, этот отличный парень, считает, что я проглотил бациллу безумия, но для меня было бы спокойнее, если бы и он проглотил хоть кусочек и встал на мою сторону. Мне было бы тогда гораздо легче.
(Так что ж нам было делать?)
Незнакомцы не отвечали на все наши сигналы, какие мы только могли придумать, и летели себе дальше, будто нас вообще не существовало. У нас не было радиоконтакта с релейной станцией, а неизвестный корабль скоро должен был покинуть Солнечную систему. Кто знает, может, он вдруг увеличит скорость и исчезнет навсегда. Ни один земной корабль не догонит его. Мы были единственные, кто находился во внешней сфере. Да, а потом мы показывали бы на Земле снимки неизвестного корабля и стояли бы как глупые мальчишки. Упустить такой шанс?! Нет, ни за что. Надо предпринять все, чтобы узнать как можно больше. Надо его заставить, и если нужно — силой, получить о нас сведения, я имею в виду не нас, двоих пилотов, а Землю, все человечество. При условии, что техника на их корабле еще функционирует. Если же это мертвый остов, хуже не будет. Беда лишь в том, что как раз этого мы и не знали.
Насилие, ужасное понятие, которое чуждо теперь нам, людям. Однако это единственное, на что можно пойти, чтобы добиться результата в такой ситуации.
Несмотря на бурный протест Гарбора, я покинул наш корабль.
Филер настоял на своем и в автономной капсуле отправился к неизвестному объекту. Он летал вокруг него и внутри конструкции, так как она не представляла собой сплошной массы.
Около часу он осторожно пытался сориентироваться и найти место для осуществления своих намерений. Однако ему никак не удавалось отыскать хоть что-то, похожее на вход.
Корабль не подавал признаков жизни, как будто все в нем вымерло. Филер уже не слишком надеялся на успех, но все же приставил свой режущий лазер к какому-то цилиндру диаметром около двадцати метров.
Материал, из которого был сделан цилиндр, с виду никак не изменился. Луч отскакивал от него, словно Филер брызгал водой, но через десять минут, когда он уже хотел отказаться от этой затеи, неизвестный материал разрушился.
Он стал мягким и, заколыхавшись, как дымовая завеса, отодвинулся в сторону. Луч лазера еще десятую долю секунды проникал во внутренность цилиндра, прежде чем Филер успел его выключить. Отверстие оказалось достаточно большим для того, чтобы спокойно проникнуть в него вместе с капсулой. Так Филер чувствовал себя увереннее.
Внутренность трубы, в которой он оказался, была темной, однако испускала, как и снаружи, ровный зелено- фиолетовый отблеск, когда на стенки падал свет фонаря. Загея Филера была тем более безумной, что отверстие снова закрылось, однако он надеялся потом выбраться наружу так же, как вошел.
Он вылез из капсулы и закрепил ее.
Фонарь на шлеме помог ему разглядеть, что он находится в каком-то прямо-таки бесконечном туннеле. Свет уходил во тьму.
Прежде чем он успел подумать, что делать дальше, неведомая сила схватила его и закружила вниз по трубе, как сухой лист. В первый момент от ужаса он хотел воспользоваться поясным двигателем своего скафандра, но тут же почувствовал, что силовое поле мешает его столкновению со стеной. Даже в тех случаях, когда его заносило на поворотах.
Тут ему пришло в голову, что без посторонней помощи он уже, скорее всего, не найдет свою капсулу. Но зато теперь он убедился, что корабль не покинут и что это отнюдь не мертвый остов.
Ему ничего не оставалось, как позволить гнать себя неизвестно куда.
Вдруг он мягко затормозил и упал.
В полном оцепенении Филер огляделся кругом.
Он находился в овальном помещении, стены слева были голые и темные. Справа на стене лепились бесформенные выпуклости. Две из них испускали зеленый свет, не освещая при этом помещения. Впереди, примерно в трид- цати-сорока метрах от себя, он увидел серебристо отсвечивающий октаэдр огромного размера. Вокруг сооружения группировались полушария, от которых шли провода, исчезающие в полу.
Он застыл на месте, не зная, что предпринять. С какой- то целью его же занесло сюда?
Тут перед ним на восьмиграннике замерцала маленькая красная точка.
Она быстро росла и испускала все более яркий свет.
Филер удивленно следил за изменениями, происходившими с пятном.
От него волнообразно исходили лучи и кольца, казалось, что пульсирует искусственный глаз.
Вдруг свет из восьмигранника дернулся и остановился на Филере. Направленные световые круги набегали на него с бешеной скоростью, как какая-то прочная материя, ослепляя и обволакивая его.
Все произошло слишком быстро, чтобы успеть среагировать. От мучительной боли Филер зажмурился и бросился на пол, потому что свет проникал даже сквозь руки, которыми, защищаясь, он заслонил шлем.
Он закричал, не осознавая, что кричит.
