мокрицы, но на обед путникам постоянно попадали только древесные вши.
Вообще-то, порою Найл жалел жужелиц, сильных и отважных жуков, поскольку понимал, что после ухода путников для них настанут голодные дни, но эти размышления отнюдь не убавляли его аппетита два раза в день, когда наступало время общей трапезы.
Принцесса Мерлью больше не жаловалась на странные сны, хотя ее страх заметно ослаб, и она уже не держалась за Найла мертвой хваткой. Про свои советы девушка тоже не вспоминала, а Найл чем дальше, тем больше сомневался в ее словах.
Хотя смертоносцы и не проявляли интереса к местности за кругом влияния Смертоносца-Повелителя, однако после исчезновения Скорбо насколько разведчиков пролетало над Серыми горами. Подробной карты этой местности пауки не составляли, но общее впечатление от полетов сохранилось. Водоемы там не упоминались вообще, а уж тем более в таких количествах, как упоминала «богиня-хранительница». Однако, в искренность таинственной покровительницы Найлу очень хотелось верить, а потому, покидая гостеприимный уголок, правитель решил все-таки воспользовался ее советом и повести свой отряд на правый склон долины.
Уходили они ранним утром, по ослепительно-белой изморози, окрасившей все вокруг в девственно-белый цвет. Между высоких стройных пихт поднялись до самого верха пологого склона и обнаружили, что находятся над бескрайним простором изломанного склонами, ущельями и вершинами пространства.
Как и предсказывала Мерлью, определить дорогу труда не составило: среди всеобщего беспорядка выделялась только одна-единственная прямая линия – уходящая далеко вперед расселина, шириной около ста метров и такой же глубины, с идеально ровными вертикальными стенками.
Дно покрывал густой слой растительности, что обещало спокойный сытный переход.
– Хоть не придется вверх-вниз по горам скакать, – облегченно заметила принцесса, наблюдая, как падают вниз, оставляя за собой тонкую паутину, смертоносцы. Следом начали спускаться люди.
Найл, закинув копье за спину и потуже притянув его поясом, тоже взялся за одну из липких нитей. За последние недели ему уже столько раз пришлось подниматься вверх и вниз по паучьим веревкам, что волос на груди и животе не осталось совершенно, и теперь эта процедура воспринималась не так болезненно. Вот только туника каждый раз прилипала к паутине, доставляя немало хлопот.
Внизу уже стояло двое подростков и одна стражница. Найлу оставалось спуститься метров пять, когда он услышал знакомое до рези в животе зловещее шелестение.
– Берегись! – закричал правитель, еще не видя врага.
Как назло, у обоих детей были не копья, а обожженные палки, больше пригодные отталкивать зверя, чем наносить ему раны. Стражница метнула копье, послышался сухой стук.
– В бок надо, в бок! – закричал Найл, будто это могло что-нибудь изменить.
Гигантская сколопендра продолжала быстро вырастать из стены, хищно раздвигая жвалы и нацеливаясь на мягкую, беззащитную добычу. Смертоносцы почему-то замерли, не пытаясь парализовать врага волевым ударом. Подростки пятились, выставляя перед собой тупоконечные деревяшки.
Найл извернулся, выдернул из-за спины копье и прыгнул вниз, в полете перехватывая оружие двумя руками и направляя его вниз.
Х-хрясь! Правитель упал многоножке на спину, копье легко пробило толстую, но ломкую, ни на что негодную шкуру, тело и глубоко вонзилось в землю. Хищная тварь попыталась сцапать нового противника, но не тут-то было – извернуться под таким углом она не могла, а сдвинуть тело с места ей не давало копье.
– В пасть, в пасть бейте! – крикнул, отскакивая, Найл.
Один из подростков метнул копье, но оно, как и копье стражницы, бесполезно ударило сколопендру в бронированный лоб и отскочило.
– Кто ж так делает, головоног ушастый! – выругался правитель, сделал к многоножке пару шагов и подобрал оружие.
Хищница рванулась вперед, послышался хруст, напоминающий звук рвущийся ткани, – Ха! Ха! – Найл сделал вид, что бросается вперед и ткнул сколопендру деревяшкой по лбу.
Та угрожающе развела жвалы и раскрыла пасть. Посланник резко выбросил вперед руки и вонзил оружие в темную, кисло пахнущую щель. Многоножка заметалась из стороны в сторону. Опять послышался треск, копье закачалось. Подскочил подросток, попытался повторить удар Посланника, но промахнулся. Сколопендра наконец-то сорвалась с наколовшего ее копья, но про нападение больше не думала и торопливо упячивалась в стену, пряча один за другим шарики своего блестящего тела в прямоугольную дыру.
Ничего удивительного – многоножки вообще непривычны к сопротивлению и, встретив сильного и готового к бою врага, быстро впадают в панику.
– Ну, вы как? – оглянулся правитель на подростков.
– Здорово! Как мы ее? – радостно ответил тот, что сражался рядом с Посланником.
– Ты молодец, – похвалил его Найл. – Храбро держался. А что со смертоносцами?
Правитель повернулся к четырем молодым паукам, только-только начавшим приходить в себя. Поскольку общаться они не могли, Найл просто заглянул к ним в сознание и попытался «приподнять» последние воспоминания. Мысли смертоносцев ворочались медленно, но кое-что удалось вытянуть и понять.
Вот они спускаются, вот двигаются вперед, к ближним зарослям кустарника, вот ощущают предупреждение Посланника об опасности, вот резко разворачиваются, видят гигантскую сколопендру, пугаются, наносят удар всей своей волей, и тут же получают в ответ мощнейшую парализующую волну.
Найл оглянулся. Многоножка остановилась в проеме своей норы, оставив снаружи только бронированную голову, и угрожающе шевелила овалами – свой дом она была готова защищать до конца. Перед ней стояли оба паренька, пытаясь ткнуть обожженными концами копий ей в пасть, но делали это с опаской, издалека. Им на помощь спешили Нефтис и Юлук, едва успевшие спуститься. На дно ущелья опустились так же Шабр, Дравиг и еще несколько пауков. Все они излучали волну сожаления – извинялись, что так долго спускались и не успели помочь в схватке.
– Что бы это могло быть, Шабр? – спросил Найл ученого паука. Такое впечатление, что сколопендра парализовала смертоносцев волей. Но у нее разума на шевеление пастью, и то еле хватает? Как такое могло быть?
– Может быть, Посланник, ее ментальные способности усилил Маг? – предположил в ответ паук.
– Маг? – усмехнулся Найл. – В способности колдуна мне почему-то верится все меньше и меньше.
Пока они разговаривали, Дравиг встал рядом с начавшими шевелиться паучками, потоптался на месте, а потом позвал:
– Посланник, подойди, пожалуйста, сюда. – Смертоносец дождался, пока правитель встанет рядом и предложил: – Попытайся ударить волей по слугам перед многоножкой.
Слово «слуги» в его сознании означало нечто в роде «особо совершенный человек».
– Я же их покалечу! – Найл еще не забыл, как во время схватки с Дравигом в метро они переломали все стеллажи с землей.
– Это хорошо, Посланник, что ты боишься их поранить, – ответил паук. – Ты будешь тщательнее регулировать силу удара.
– Ладно, – Найл мысленно стянул с себя ауру и «хлестнул» ею по людям. И тут же получил мягкий ответный толчок.
– Что это, Дравиг? – изумился правитель.
– Я никогда не сталкивался ни с чем подобным, Посланник.
Найл, изменив направление волевого луча, прошелся по зашелестевшим от подобного воздействия кустам, и опять получил мягкий ответный толчок – только не сразу, а по плавной нарастающей, словно накатила пологая волевая волна.
– Похоже, сколопендра тут не при чем.
Правитель подошел к стене расселины, погладил ее зеленовато-голубую шершавую поверхность – теплая – отступил на шаг и резким мыслительным толчком попытался оттолкнуть от себя воображаемого
