проверили все щели.
Однако восьмилапые бойцы еще не закончили своего дела, поскольку на площади перед дворцом Посланника Богини их пока стояло слишком мало. Впрочем, смертоносцы подходили со всех сторон.
Двое воинов с тревогой смотрели, как невесть откуда взялись сотни пауков, полукольцом охватившие дворец. Толпа восьмилапых продолжала быстро разрастаться.
Наконец солнце соизволило выглянуть из-за горизонта – в редких стеклах дворца засверкали яркие лучи, разбежались мелкие красочные радуги. Парадная дверь распахнулась и на крыльцо вышел Тройлек.
Найл хмыкнул, вскинул копье и неторопливо направился к пауку.
– Узнаешь ли ты меня, Тройлек, переводчик северного князя?
– Узнаю, Посланник Богини, – присел в ритуальном приветствии паук. Помнишь ли ты, правитель, как я спас тебе жизнь?
– Что?! – опешил Найл.
– Полтора года назад я спас тебе жизнь, – невозмутимо повторил смертоносец, после чего обратился к своим охранникам: – В этом городе кроме вас не осталось больше ни одного северянина. Бросьте оружие.
Часть 2
Тайна Саарлеба
Ранним утром на площади перед дворцом Посланника Богини горели костры. При освобождении города погибло два человека и один смертоносец – и теперь братья по плоти отдавали им последнюю память.
– Пусть плоть нашего брата станет нашей плотью, пусть жизнь нашего брата станет нашей жизнью, – торжественно произнес Найл. – Пусть навсегда наши братья останутся в нас, останутся с нами, пусть видят и знают, ради чего сражались и ради чего погибли в эту ночь.
Правитель съел небольшой кусочек мяса, принадлежавший павшему смертоносцу. Теперь погибший паук тоже стал частицей нового народа – народа братьев по плоти. В этот миг их становился больше почти на две тысячи братьев – плоть двух погибших людей разошлась среди почти двух тысяч восьмилапых воинов, сражавшихся ради единой цели в сумерках угасающего дня. Знаменательный час – потому, что братом по плоти невозможно стать просто так, по своему желанию или чьему-то приглашению.
Становясь братом, нужно пролить кровь во имя общего дела и оказаться достойным того, чтобы погибший рядом соратник доверил свое тело именно тебе.
Среди пауков не нашлось тех, кого можно было бы хоть в чем-то упрекнуть. Восьмилапые входили в состав нового народа, сознавая важность этого шага и резкий поворот в их сознании почти физически ощущался Посланником по тому, как энергетика все новых и новых существ вливалась в единое целое. В ментальном плане энергетическая аура братьев по плоти разгоралась все сильнее и сильнее, едва не затмевая энергетику Солнца. Найл закрыл глаза, ощущая всю торжественность этого печального момента и надолго замер, отдавая долг памяти павшим.
Однако, день загорался, а вокруг ничего не менялось, и вскоре это стало правителя удивлять. Он поднялся, попрощался с остальными братьями коротким кивком головы и пошел к своему дворцу. С крыльца навстречу выбежал Тройлек, в сознании которого явственно просматривались заискивающие нотки.
– Может быть, вы голодны? – поинтересовался бывший переводчик северного князя.
Мысль о том, что благородные останки погибшего воина могут быть смешаны с банальной жратвой настолько покоробила Посланника, что чувствительный к чужим эмоциям Тройлек тут же остановился, попятился и потрусил в сторону.
– Ку-уда? – остановил его Найл. – Ты мне лучше ответь, почему на улицах нет ни единого ремесленника, а на рынке ни единого торговца?
– Прячутся, – моментально вернулся к новому хозяину паук. – Ждут, когда их грабить начнут.
– Грабить? – удивился Найл. – Кто? Почему?
– Во всех цивилизованных странах армия, захватив город, обычно грабит, насилует и частично убивает население…
Термин «цивилизованных» получился у смертоносца непреднамеренно: он хотел создать образ «обычной» страны, отличной от «дикарской» общины Найла. Но уж что получилось, то получилось.
– Мы не захватили этот город, – поправил Найл. – Мы освободили его от незваных пришельцев.
– Когда армия цивилизованной страны освобождает свой город, обычно она все равно немного обирает население…
– Вот как? – Найл поднялся на крыльцо своего дворца и остановился, опершись на перила. – Это хорошо…
– Ты думаешь, жители побоятся грабежей воинов князя и встанут на твою сторону? – догадался Тройлек. – Не надейся! Они понимают, что цивилизованная армия в любом случае разгромит дикую орду, и не захотят усугублять свою вину.
– Пока что «дикая орда», в отличие от цивилизованной армии, совершенно не собирается грабить местных жителей.
– Просто твои люди – дикари! Они не имеют никакого понятия о собственности, о богатстве. Они не видят нужды в приобретении личного имущества!
– И тем не менее, цивилизованные армии грабят, – с улыбкой повторил Найл, – а мои ребята – нет!
Тут Тройлек сообразил, что спорит с победителем, в руках которого находится его судьба и судьбы его детей, и предпочел промолчать.
– Кстати, – вспомнил Найл. – Когда это ты спас мне жизнь? Что-то не припомню…
– После битвы у плато, – без малейшего смущения ответил паук. – Когда вы попали к князю в плен.
Тройлек уже не говорил «к нам» в плен, он говорил «в плен к князю» ненавязчиво дистанцируясь от прежнего хозяина. Что ж, его можно понять.
Пауки способны оплодотворить самку только один-единственный раз в жизни. Но если смертоносцы города, выполнив долг по продлению рода, тут же забывали о потомстве, то пауки северной страны знали своих детей, любили их и самолично растили, пока не приходила пора выпускать их во взрослый мир.
Тройлек воспользовался великой победой, чтобы заполучить в свое распоряжение роскошный дворец и, обладая немалым богатством, выписал себе самку прямо сюда.
Сейчас по коридорам и комнатам дворца Посланника Богини бегало множество трехмесячных паучат. Других детей у Тройлека не будет уже никогда, и он скорее откажется от всех богатств мира, нежели покинет своих малышей.
Вернувший власть над городом правитель может без колебаний зажарить их и скормить своим воинам, лишив Тройлека всякого смысла жизни, может казнить бывшего мучителя, оставив детей расти дикарями, а может просто прогнать отца, лишив его возможности увидеть потомков.
Неизвестно, сколько времени боролись в сознании смертоносца чувство долга и отцовский инстинкт, но победил второй. Паук желал преданно служить новому господину, всячески стремился доказать свою полезность теперь и прямо напоминал о заслугах прошлых.
– Я тогда хорошо изучил ваш разум, Посланник, и понял, что вы не любите крови, – рассказывал Тройлек. – Я, только я, убедил князя отпустить вас. Я был уверен, что убедившись в мощи нашей армии вы отговорите местных правителей оказывать нам сопротивление и сдадите город без боя. Я оказался прав. Вы вернулись назад и увели всех пауков. За это князь щедро наградил меня… Тут смертоносец замешкался. Естественно – ведь наградили его дворцом как раз Посланника Богини.
– А если бы я сгинул в пустыне? – повернулся к нему Найл.
– Нет, вы не мог пропасть в песках. Вы выросли в тамошних местах. Несколько дней на прежней родине не могли причинить вам никакого вреда.
– Значит, та сцена с картами…
– Инсценировка. Помните, как я торопил вас уходить? Любой из проигравших воинов без колебания зарубил бы вас на месте. Неприятных пленных обычно не жалеют.
– Милые люди служат в вашей армии, – покачал головой Найл. – Своих грабят, пленных убивают, слово не держат. Тройлек, тебе никогда не хотелось стать дикарем?
– Вы недооцениваете опасности, мой господин, – забеспокоился Тройлек. – Вы вступили в войну с
