—На безродной сиротеСыну царскому жениться?..Но должна я согласиться,Коли дело уж давноБез меня порешено…»Тут Роман кольцо снимает,Ей на руку надевает,А ее берет себе;И, покорствуя судьбе,Царь чету благословляетИ, меж прочим, прибавляет:«Но ты знаешь ли – онаВедь как нищая бедна?Я не знаю ее роду,По двенадцатому годуВ плен была она взятаИ в дворец мой принята…Я даю лишь хлеб ей с солью,Ты берешь ее голь-голью…»«Ладно, – думает Роман, —Не глумися, бусурман.Или ты и сам не знаешь,Что из царства отпускаешьДрагоценный, чудный клад:Ладно, буду я богат,Ведь луне сребра и златаЗанимать, я чай, не надо,Царства купит ваши всеТем, что есть в одной косе…»Помолившись, поклонившисьИ радушно распростившись,Царь с царевной молодойОтправляется домой.Между тем царь ЕлисейНазывать велел гостей;Предан радостной надежде,Ходит в праздничной одежде,Приказанья отдаетДа застольную поет…День к полудню стал склоняться,Гости начали сбираться,И меж множеством гостейПрикатил царь Пантелей,Пожилой, не политичный,С Елисеем закадычный,Приглашенья он не знал,А нечаянно попал…Притвориться не умея,Царь в сторонку ПантелеяВдруг отводит и тишкомГоворит ему потом:«Поздравляй, брат, поскорееТы с невесткой Елисея.Сына, братец мой, женю,И на нынешнем же дню…А невеста – так уж чудо!Самоцветней изумруда,Лучше б я и не желал, — Разве ты бы дочь отдал,Так задумался б немного».«Ох! давно, по воле Бога,Дочь погибла у меня,Даже как, не знаю я,Делать нече! Не вернется,Только плакать остается,А охотно бы РоманБыл в мужья ей мной избран», —Так ответил со слезамиПантелей и рукавамиНу-тка слезы утирать,Чтоб тоски не оказать.Елисей великодушныйСам завыл, как малодушный,Пантелея утешалИ потом ему сказал:«Что касается до сына,То счастливый он детина.Ведь, поверишь ли? лунаБудет, брат, ему жена… Все небесное пространствоНа одно, вишь, ей убранство,Вишь, в приданое идетЦеликом небесный сводЕй с морями, облаками,Поселеньями, садами,С кормной птицей всех сортовИ скотиной всех родов;Будет тут тряхнуть червонцем!Только жаль, что вместе с солнцемЕй придется всем владетьИ сношенья с ним иметь…Впрочем, что же, бог помилуй! —Как войдем мы только в силу,Можно, знаешь, и того…Рати двинуть на него…Не большая ведь персона,Да и светит-то как соня,Не заботясь ни о чем,Ну да мы его пугнем».Молча слушал ПантелейТо, что баял Елисей,И потом сказал с улыбкой:«Ну, смотри, брат, как ошибкойНе вломися в чепуху,Уморишь всех со смеху…Есть ли месяцу причинаВыходить за твого сына?Да притом и небесаБез него что за краса!..»Елисей вельми серчаетИ, подумав, отвечает:«Что сказал, то докажу,Всех на свете пристыжу».Тут он все пересказал,Что мудрец ему сказал.Пантелей пожал плечами:«Славны бубны за горами!» —Он подумал, а потомЗанялся и пирогом…Так прошло около часу,Елисей напился квасуИ хотел ложиться спатьНа удобную кровать,Вдруг, обрадованный, слышит,У ворот свиньюшка дышитТак, что ажно все дрожит.Елисей туда бежит,Сына у двери встречает,Лобызает, обнимает,А Роман, вместо ответа:«Вот царевна Ясносвета!» —Говорит ему, и онОтпускает ей поклон…Сердце пляшет от блаженстваУ царя! Все совершенства,Все, чем славен женский пол,В Ясносвете он нашел.Весть гремит меж тем в народе,Что луны теперь в природеУж не будет, что онаЗа Романа отдана. —Кто шататься в пьяном видеНочью любит, тот в обидеБыл при случае таком;А кто любит царский дом,Тот в сильнейшем был восторге,И в трактире, и на торге,И в домах, и на дворахПел с восторга так, что страх…И придворные того жеБыли мненья; всех пригожей,Всех яснее, всех белей,И прекрасней, и умнейВсе царевну признавалиДа из чарок попивали…Лишь один царь ПантелейЧто-то не был веселей…Без любви и без приветуОн смотрел на Ясносвету,И так пристально смотрел,Что самой ей надоел…Чтоб скорей окончить делоИ кутить опосле смело,В честь счастливому концу,Молодых ведут к венцу… Обвенчали по порядку…Чуть не пляшет царь вприсядку,Так он счастью сына рад!«Был я, – мыслит он, – богат,А теперь уж наипаче:Буду впятеро богаче… Что за нужда, коль темноБудет в небе, все равно!..И кому это обидно,Что луны не будет видно;Молвит всяк, уняв тоску:«Знать, в бессрочном отпуску,Знать, светить ей надоело,За другое взялась дело!»Потолкуют да потомИ забудут чередом…От того их не убудет…Перву ночь теперь не будетВ небе сумрачном луны,Диву даться все должны!..Да и сам я подивуюсь;На невестку полюбуюсь:«Что, голубушка, сидишьНа земле, а не глядишьУж, как встарь бывало, с неба,Словно с год не евши хлеба…»Солнце красное садится,Люд крещеный веселится…Попиваючи винцо,Царь наш смотрит на кольцоНа руке у ЯсносветыИ поет ей многи леты…Все спокойны, все поют,А найпаче того, пьют… Царь лишь только ПантелейНе стаёт все веселей…То глядит на новобрачных,То теченье облак мрачныхМутный взор его следит…Елисей ему твердит:«Что ты, братец, что не весел,Что ты голову повесил?»И уходит от него,Не добившись ничего…Там с придворными толкует,Как он солнышко надует,Как приданое луныПолучить они должны,И потом, смеясь свирепо,Обращает взор на небо…Вдруг он видит: в небесаВсходит свету полоса…Он попристальней глядит…Все летит, летит, летит,Светом радостным блистаетИ на небо выплывает,Миловидна и красна,Словно прежняя, луна.«Различить я не умею, —Говорит он Пантелею,Указав на высоту, —Эту как зовут звезду?..»Пантелей глядит, хохочет,Елисея так порочит:«Ну, брат, сделал ты чуху,Уморишь всех со смеху,Это просто ведь виднаНастоящая луна…»«Как!» – царь в бешенстве взывает,Мудреца тут призывает,Задает ему допрос.А мудрец, повеся нос,Елисею отвечает,Что он сам того не знает…В это время и все гостиНебо взвидели; со злостиСтали жалобно кричать,Что луна мешает спать;С мест своих все поскакали,Толковали, рассуждалиИ кричали так, что домОбернули кверху дном…Сам царевич в изумленьиС места встал, как привиденье,Помутился, побледнелИ на небо поглядел.А меж тем с большим свирепствомЦарь ругался над волшебством,Проклинал его как мог,Да простит ему то Бог!«Чрез ошибку эту злуюВзяли, может быть, простуюДевку мы себе в родство, —Говорит он. – Шутовство,Что ли, это, в самом деле?Обмануть, что ль, нас хотели?»И, серчая, что есть силВсю вселенну царь бранил…А меж тем царь ПантелейДелал во сто раз умней…С Ясносветою несчастнойЧто-то баял он согласно,Все об чем-то вопрошал,Что-то все припоминал… Знать бы было интересно,Да, на грех, то неизвестно…Наконец, царь ПантелейВдруг упал на шею к ней:«Дочь моя! мое рожденье —Небесам благодаренье! —Вновь ты мне возвращена!» —Говорил он, а онаТак и падает на шеюСо слезами к Пантелею…Тут подходит Елисей:«Неужель отец ты ей?» — Вопрошает. «Да, онаТочно та, что плененаВстарь была Ходинамелем».Одурманен, словно хмелем,И Роман пришел в тот час,Объяснилось все как раз,Все четыре обнялися,Быть ввек в мире поклялися,Безобидно проживатьДа деньжонок наживать.Снова кубки заблистали,Пить прилежней вдвое стали,И пошел такой тут пир,Что не знал подобных мир.Я там был три сряду
