деле речь, с метаисторических позиций, идет не о вовлеченности демонических сил, а о вовлечении ими людей в эту катастрофу.
Но если не останавливаться на уровне первых предчувствий и продолжить моделирование, то можно и должно заметить, что эта степень оценки в инструментарии метаистории, эта степень понимания произошедшего как бы оставляет в стороне Провиденциальные силы.
А это, надо думать, не так.
Представляется несомненным, что сотни тысяч настоящих героев, которые совершали подвиги в борьбе с фашизмом, обязательно поддерживались, инспирировались Провиденциальными силами, причем степень этой поддержки возрастала по мере продвижения к Победе. Вообще ни уровень, ни ход, ни исход событий просто не мог остаться вне поля внимания и действий Провиденциальных сил (как бы мы в силу своих убеждений их не называли).
Но представляется очень и очень сомнительным, что великие Провиденциальные силы сразу и решительно поддержали союзников - хоть Западную, англо-американскую, хоть Восточную, 'советскую' коалицию.
Более того, я никак не могу отделаться от убеждения, что Провиденциальные силы могли кардинально уменьшить масштабы войны, - даже если и в самом деле (что лично для меня сомнительно) было невозможно для них, великих и могучих, вовсе её предотвратить.
...Но все, что подсказывает сердце, все, что сформировалось из многолетних раздумий над водоворотами земной истории, сводится к убеждению, что Провиденциальные силы могли так поступить в одном-единственном случае: если понесенные жертвы и страдания предотвращают нечто ещё более ужасное.
Для создания представления (доступного умопостижению обычным человеком - а оно может быть весьма далеко от истинного) о том, что лежало в основе 'политики невмешательства' Провиденциальных сил, или их вмешательства ограниченного, можно сконструировать три сценария произошедших в 'нашем' мире событий. При этом для простоты представим (на самом деле это наверняка не так, но ещё более усложнять и без того сложнейшую модель кажется невозможным), что процессы первой четверти века прошлого произошли как бы без участия Провиденциальных сил, то есть вроде поставили их перед фактом.
Итак, есть лагерь фашизма, лагерь коммунизма и лагерь 'демократии', отягощенной колониализмом. Остальное для простоты опустим. И в этом упрощенном раскладе составим три сценария развития событий при условии резкого, прямого, энергичного вмешательства Провиденциальных сил, которое несомненно привело бы к скорой и полной Победе одной (любой) из сторон.
1. 'Сценарий' победы Третьего рейха вполне достаточно разработан в нескольких прекрасных фантастических антиутопиях, в частности Ф. Дика и, полагаю, не требует повторения. Отметим только ключевые с метаисторической точки зрения положения.
Руководство Рейха было уже 'заражено' демоническими силами, грубый и злобный демонизм уже проник в нацистскую идеологию и практику; факторов, сдерживающих 'беснование', уже к тридцатым годам почти что не было, хотя в полной красе и силе 'беснования' проявились позже.
Следовательно, напрашивается однозначный вывод: с какими бы сложностями и объективно- историческими эволюционными процессами не сталкивалась бы экспансия нацизма, но 'коричневая' власть над миром - это как раз то, что недопустимо с точки зрения Провиденциальных сил. Это уже, в результате такого развития событий, получался бы 'престол уготованный' для Антихриста, - не говоря уже о том, что сам процесс экспансии неизбежно вывал бы столько жертв и страданий, перед которыми масштабы Треблинки, Хатыни, Освенцима или Ковентри не показались бы чрезвычайными.
2. К сожалению, то же самое, разве что в несколько иной терминологии, относится и к 'красной' экспансии.
Демоническая жестокость и целеустремленность, отсутствие сдерживающих факторов, жесткий тоталитаризм, который к тому времени уже принес народам, вовлеченным в его сферу, неисчислимые страдания и несомненно принес бы гораздо больше в процессе своей экспансии, а также отсутствие в сталинистско-коммунистической идеологии и особенно в практике реальных Провиденциальных ценностей - весьма серьезный набор опаснейших качеств. Произойди мощная 'красная' экспансия - и в сущности, результатом для мира стал бы тот же 'престол уготованный'; кстати, и лучшие антиутопии, начиная с Замятина и Оруэлла, живописующие процесс и результаты 'красной' экспансии и созданные в достаточном количестве и столь же убедительном качестве, - говорят именно об этом.
Все то, о чем с любовным томлением вспоминают многие из проживших в 'прошлой' Германии и 'прошлом' СССР, так или иначе соотносится с установленной в то время в этих странах системами социального обеспечения и инвольтациями 'своих' демонов государственности, уицраоров.
Печальное ослабление или разрушение системы социального обеспечения в постсоветских странах и вообще, сам переход от сильного тоталитаризма к слабой (невызревшей и не выстроенной) демократии, конечно же, воспринимается массами весьма и весьма болезненно. Голодному и беззащитному человеку очень трудно объяснить, что все происходящее с ним в какой-то степени лучше прежнего; правильнее не объяснять, а делать все возможное для восстановления соцобеспечения - в сущности, это ведь простая и общепризнанная необходимость, и мера, вполне посильная всем странам СНГ.
3. Третий сценарий - кстати, насколько мне известно, мало разработанный в литературе, - быстрая и решительная победа западных демократий.
О причинах слабой 'проработки' этого сценария могу судить тоже гипотетично - так, полагаю, что это связано с переходом от биполярной к многофакторной конструкции. Гениальность провидцев, авторов уже названных здесь антиутопий, ничуть не ставится под сомнение; полагаю, просто введение новых переменных в уравнения, новых факторов в исторический анализ происходит постепенно и быть может, время для этого наступает только сейчас.
Итак, третий сценарий.
С узко-военной точки зрения быстрый и не чреватый громадными потерями слом Вермахта объединенными вооруженными силами демократических стран в начале тридцатых годов не представляется маловероятным. С Советской Россией, с разгромом Красной Армии и уничтожением большевистского режима, ситуация посложнее, - хотя тоже не выходит за пределы возможного. Большевизм в тридцатые годы сделал достаточно, чтобы и ослабить армию, и отвратить от себя огромные народные массы. Если бы война, как в случае отражения немецко-фашистской агрессии, шла не за само существование народа (в терминологии метаистории, Российского Сверхнарода), а как бы за него, во благо его, только против большевистского режима - результаты могли бы оказаться совсем иными.
Но вопрос или проблема состоит в том, что ни одно государство мира не могло бы этого осуществить самостоятельно, даже ценой перерождения в предельно милитаризованного монстра.
Это могла бы сделать большая коалиция государств - но на достигнутом уже к тому времени уровне духовного развития такая коалиция могла быть создана для защиты (что, естественно, не исключало, уже как стратегических или тактических приемов защиты, ни превентивных ударов, ни, скажем, ядерной бомбардировки), - как собственно и произошло в реальности, - но не для агрессии.
Существовал, конечно, путь перерождения самого этого гипотетического межгосударственного объединения, или, иначе, превращения-перехода демократий в сильный тоталитарный режим - но это означало бы появление ещё одной вероятности установления тоталитарной гегемонии в мире, мало чем отличающейся по своему результату от 'коричневого' или 'красного' сценариев.
Тоталитаризм сам по себе есть недопустимое с точки зрения, как я понимаю, Провиденциальных сил - или, если вам так угодно, исторической перспективы. Даже не важно, какой именно цвет или оттенок он приобретет он сам уже зло и сам опасность.
Не думаю, что демократическое устройство есть нечто очень замечательное - просто тоталитаризм ещё опаснее.
Есть ещё одно важное соображение.
Коалиция не могла последовательно уничтожить 'коричневый' и 'красный' (в любой последовательности) тоталитарные режимы - демонические силы, стоящие за ними, за этими режимами, немедленно подталкивали бы их к соединению сил, что в конечном итоге могло обернуться ещё более тяжелым вариантом: красно-коричневой диктатурой и триумфальным шествием демонических начал.
В такой модели решение представляется однозначным, хотя и требует для правильного понимания введения некоторых уточнений.
Полагаю, Провиденциальные силы не могли 'подтолкнуть' демократии к решительной, ранней и полной поддержке одного из тоталитарных режимов: в конечном итоге он стал бы победителем, со всеми трагическими для Энрофа последствиями всего этого. Похоже на то, что во имя светлых целей оставался единственный путь: действовать так, чтобы оба врага потерпели поражение.
