вместо вора и грабителя по кличке «Мое Почтение». Настоящего имени вора никто не знает, а улик против меня никаких нет. Рано или поздно, а правда все равно обнаружится. Так что с какой стати мне убегать? Будь покоен, ровно через четыре часа я вернусь.
Тюремщик рассудил, что узник говорит дело. «Вина его не доказана. Если он даже и убежит – беда не велика. А если кто будет недоволен, так тем нетрудно и рот зажать – стоит только раскошелиться и выложить малую толику денег из тех, что он мне дал. Вдобавок, может быть, он еще и вернется». Так подумал тюремщик и согласился.
Заключенный предпочел не проходить через тюремные ворота. Мигом забрался он на крышу и словно улетел – даже черепица не скрипнула. Всю ночь тюремщик потягивал вино и к рассвету совсем захмелел. Он задремал, и тут с крыши спрыгнул заключенный,
– Эй! Проснись! Я вернулся! – сказал он, расталкивая своего стража.
Тюремщик протер глаза.
– Ты человек слова! – промолвил он.
– Разве мог я поступить иначе? Ведь я бы тебя подвел. Спасибо, что ты мне поверил и отпустил меня, В благодарность я оставил у тебя дома небольшой подарок, пойди погляди. Наверно, скоро мы расстанемся, меня должны выпустить.
Тюремщик был в недоумении, но расспрашивать вора ни о чем не стал и тут же отправился домой. Едва он переступил порог, жена сказала:
– А я как раз думала за тобою послать. Случилась странная история. Ночью, когда на башне били последнюю стражу, меня разбудил шум на крыше. Вдруг сверху упал узел. Я развернула его, а там золотые и серебряные украшения. Не иначе как это дар неба!
– Тс-с! Молчи! Никому ни слова! – замахал руками тюремщик. Он-то знал, чей это дар.– Спрячь драгоценности подальше, мы будем продавать их по одной, чтобы никто не знал.
Потом он вернулся в тюрьму и снова горячо благодарил своего друга.
В тот же день правитель области открыл присутствие. Едва вывесили объявление о начале суда, в управу хлынули жалобщики. Из них шестеро, а не то и семеро доносили о кражах, которые произошли минувшею ночью. И в каждом из домов, где побывал вор, на стене нашли надпись: «Мое почтение». Жалобщики молили поймать преступника.
– Вы помните, я сразу не был уверен, что ваш арестованный и вор Мое Почтение – одно лицо. И вот пожалуйста: грабитель на свободе, а мы упрятали в тюрьму невиновного, – сказал правитель и распорядился немедленно освободить узника.
Чиновникам назначили новый срок для розысков преступника, но мог ли кто предполагать, что власти отпускают на свободу как раз того, кого сами же ищут? Только тюремщик обо всем догадался, но, восхищенный ловкостью своего друга и благодарный ему за щедрые подарки, он ни с кем не поделился своей догадкой.
Уважаемые читатели! Неужели действительно нельзя найти разумного применения уму и способностям подобных ловкачей?
Оставим, однако же, в покое стародавние времена и обратимся к нынешней династии.
В годы, Цзя-цзин жил в Сучжоу неслыханно искусный вор по кличке «Праздный Дракон». Несмотря на бесчестное свое ремесло, он отличался большой справедливостью и очень любил всевозможные шутки. О его проделках ходило множество забавных историй.
Дом, где он жил, находился в восточной части города, в одном из переулков подле даосского храма Сокровенной Истины. Настоящего имени этого вора никто не знал. Сам он в шутку назвал себя как-то Праздным Драконом, и это прозвище так за ним и осталось. Рассказывают, что мать его была крестьянка. Однажды на дороге ее захватил дождь, и она укрылась от непогоды в храме Третьего Господина в Соломенных Туфлях – покровителя жуликов Чжи. Долго она сидела и ждала, а дождь все не переставал, и в конце концов женщина уснула. И приснилось ей, будто с нею насладился любовью дух. Спустя некоторое время женщина убедилась, что она беременна, и через девять месяцев родила.
Мальчик был невелик ростом, но зато очень ловок и отважен. Он отличался редкостной находчивостью и изобретательностью. Про него можно сказать стихами:
Кроме этих замечательных качеств и способностей, Праздный Дракон обладал еще и другими, не менее редкостными. С детства он умел, обутый, пробежать по гребню глинобитной стены, знал наречия тринадцати провинций. Он мог бодрствовать много ночей, а потом несколько суток кряду спать без просыпу. Подобно Чэнь Туаню [3], он мог долго не есть и не пить, зато иной раз пил вино ковшами, съедал несколько мер рису и все никак не мог наесться. Он ступал совершенно бесшумно, в туфли его была насыпана зола от рисовой соломы. На противника он налетал словно вихрь и в борьбе был неодолим. Невольно вспоминается старец Белая Обезьяна из книги «Ратные удальцы» [4]. Даже Блоха на Барабане из сказания о Речных заводях [5] едва ли мог тягаться в ловкости с Праздным Драконом.
Известно, что духом подобные сближаются. Праздный Дракон не делал тайны из своих удивительных дарований и скоро сошелся с такими же молодыми бездельниками, как он сам. В ту пору было в Сучжоу трое знаменитых мошенников. Первого звали Камышина. Он был тонкий, словно стрела камыша, и считался непревзойденным мастером игры в три камня и в мяч. Второй, Колючий Ястреб, прятался в засаде с проворством скорпиона и лазил по крышам, как кошка. Третьим был Белый Кушак. Он опоясывался длинным кушаком из белого шелка, а к концу кушака был привязан большой железный крюк. Белый Кушак зацеплял крюк за какой-нибудь выступ т, подтягиваясь на руках, вскарабкивался наверх. Когда же приходило время спускаться, мошенник снова прибегал к помощи кушака с крюком и в мгновение ока оказывался на земле.
Так вот эти трое считались самыми ловкими мошенниками в Сучжоу. Но когда они узнали таланты Праздного Дракона, дух их, как говорится, приник к земле, и они единодушно уступили первенство ему.
Праздного Дракона и прежде не привлекала спокойная жизнь на одном месте, когда же он сделался жуликом, любой уголок мог стать его пристанищем на ночь, и никто толком не знал, где он обитает. Днем он бродил по улицам, скрываясь в толпе. Мелькнет то здесь, то там и снова исчезнет. А по ночам проникал в богатые дома, да тут и располагался на ночлег: свертывался в клубок, как еж, и спал, где придется,– под крышей на резных стропилах, за вышитым пологом, в расписной беседке. И, уходя, разумеется, прихватывал с собою все, что подвертывалось под руку.
Прозвище Праздного Дракона он принял потому, что владел даром внезапных превращений, и еще потому, что после своих проделок целыми днями отсыпался. Отсюда-то пошло: Праздный Дракон. Но было у него и второе прозвище – «Ветка Мэйхуа». Оно повелось от одной его причуды: уходя из дома, который он обворовал, Праздный Дракон непременно чертил на стене веточку мэйхуа – дикой сливы. Если стена была темная, он чертил мелом, белая – угольком.
В первые годы Цзя-цзин из глубины Дунтинских гор вышел большой дракон. Он поднял жестокую бурю на озере Тайху. Часть берега обвалилась и открыла старинную могилу. В ней нашли гроб, покрытый красным лаком, и бесчисленное множество всяких драгоценностей, но все без остатка сразу же растащили грабители. Как только слухи об этом происшествии достигли города, Праздный Дракон с друзьями переплыл озеро и поднялся к могиле. Они увидели взломанный гроб, оплетенный гибкими лозами, а в гробу скелет – и больше ничего. Рядом валялась расколотая плита со стершеюся, едва заметною надписью.
