Радный начальник колотил посохом по каменным плитам пола, пытаясь угомонить их. Сотник Явнут, не выдержав, хохотал. Такое в этой зале творилось лишь после большого Торга, когда делили доход. Наконец радному удалось перестучать всех, и старшины один за другим утихомирились, сердито поглядывая по сторонам и оглаживая меха. Потом глава ткаческого цеха Радовит, сам похожий на веретено - длинный, с округлым брюшком - провозгласил, не вставая с места:
- Веры нашей им нет! Не бывало еще такого и не будет.
- Небось сбежали!
- А как? Помог кто?
Все взгляды обратились на Герсана. Он молчал, стискивая зубы, выкатывая круглые невидящие глаза.
- Нет, - отрезал оружейный старшина Берут. - Этак вы и меня обвините, что с чужими женами спал!
Те, с чьими спал, примолкли, поскольку Берута боялись. Но другие орали за двоих.
- Да это и не они!
- Так Герсан ведь дочку свою признал?
- И не дочка она ему! Оборотни!
- Лжа! - Герсан вскочил. Его едва удержали. - Что я, дочки собственной не знаю?
- Сами вы оборотни! - выкрикнула Леська. Стражник замахнулся было, но, глянув Велема, опустил руку.
- Раду оскорблять?! - взвизгнул старшина златокузнецов.
- Тише, почтенный Старим, тише, - пробасил Берут, - рада не обижается. Тут поважнее дела. Как докажут они, что и впрямь убили дракона?
Все замолчали. И тут, неожиданно для рады, заговорил сотник Явнут:
- Да простят мне честные старшины, что говорю, не испросив разрашения. Человек я военный, хитростям не обучен торговым, однако малым своим разумением знаю - ежели воин твердит, что убил вражеского вождя, то повинен он доставить доказательство - оружие, пояс либо еще что. Так велите этим, пусть докажут. Зуб драконий принесут, разве.
Когда сотник подал голос, радные скривились недовольно, но по мере того, как он говорил, лица их прояснялись.
- Доброе слово молвил, Явнут, - сказал Берут. - Кто-нибудь из них и пойдет. Ну вот хоть этот здоровила, - он кивнул на Велема. - Ему, видать, все нипочем.
Велем поднялся, не зная, обижаться ему на этакие слова или радоваться.
- А с ним кто? - спросил с опаской Радовит, оглядев Велема. - Сбежит ведь!
- Явнут и пойдет, - спокойно ответствовал Берут. - И еще двоих стражей возьмет.
Явнут поморщился: день в хлопотах, да еще и ночью невесть куда бегай.
- А мы здесь будем ждать, - заключил Берут. - Все!
Старшины заворчали недовольно. Герсан подошел к Беруту:
- Дозволь, почтенный, дочку домой забрать. Не сбежит она, ручаюсь, явится, как велено.
- Которая твоя? - Берут зорко оглядел Избранных. - Эта? Ну, пусть идет под твое ручательство.
Герсан подошел:
- Наири...
- Не пойду я, - перебила она. И пояснила мягче: - Одна, безо всех, не пойду. Не могу...
- Всех не пущу, - твердо сказал Берут.
Герсан вздохнул, опустил голову:
- Пусть так...
Старшины сидели тесным кругом у стен, пыхтели и потели в своих меховых уборах, но шуб не скидывали и степенства не тепяли. Старшинский круг замыкал помостом под кручеными столбами, где зевали и маялись в дубовых креслах радные. За спинами у них тоскливо стыли вежевые стражи в гербовых сагумах, с уставленными в свод бердышами. В слюдяных оконцах отражался свет походен, сажей тянуло но сине-золотым потолочным росписям. Почти позабытые Избранные маялись у двери, на краю лавки, а то и на полу. Привратники не сводили с них глаз.
Время не двигалось. Кто из старшин уже клевал носом, кто-то даже похрапывал, порой вскидывая голову и заполошно оглядываясь. Стражники сонно щурились на огонь. Избранные тоже задремали. Спали, обнявшись, Мирна и Леська, всхлипывала во сне Флена, дремали, привалившись к стене, Гент, Лаймон и Ратма. Только Гино и Наири перешептывались, с тревогой поглядывали на Керин. Она спала, поставив между колен меч, пальцы слабо вздрагивали на рукояти.
Двери распахнулись неожиданно. От сквозняка всколыхнулся огонь походен, заметались тени по стенам. Спящие испуганно вскидывались на шум. Вошел усталый, но - сразу было видно - донельзя довольный Велем, неся под мышкой большой темный сверток. За ним в почтительном отдалении шел Явнут.
Шум пронесся по зале, не успев перейти в осмысленные слова. Радный начальник стукнул посохом. Его звучный голос прогудел:
- Велем, посланный за драконьим зубом, ты вернулся. Где твои доказательства?
Велем шагнул к помосту, и старшины вытянули головы. Избранный опустил ношу на пол и неспеша развернул. И тогда они крикнули и отшатнулись: коричневая, в пятнах засохшей крови голова лежала на плаще - смердящая, с остекленелыми выраченными глазами и зубами, изогнутыми и длинными, как ножи.
- ... з-зу-б-б... - выдавил Берут.
- Да я бы рад, - пробасил Велем, в уголке рта пряча улыбку. - Только, милостивый господине, зубы крепко сидят. Пощупайте.
И нагнулся, точно намереваясь вручить голову радному.
На миг померещилось, что радные полезут под лавки, Берут замахал руками: убери!
- Так вы ж сами просили, - уперся Велем. - Доказательство...
Избранных разобрал смех.
- Мы верим, верим! - заторопились радные. - Вы Избранные! Вы дракона убили! Убери только...
- Ну, то-то, - сказал Велем строго и завернул голову в плащ. - Придвиньте скамью, парни. Говорить станем.
Глава 6.
Слово свидетеля. Наири.
Я подтащила кресло к кровати, чтобы быть поближе. Я постаралась сделать это как можно тише, но все равно чуть не разбудила ее - ее брови дрогнули и по лицу будто пробежала быстрая тень. Затаив дыхание, я оперлась о спинку кресла и смотрела на ее лицо. Я никогда еще не видела такого лица. Я могла бы смотреть на него часами. Когда она лежала так, с закрытыми глазами, чуть заметные тени на скулах, сомкнутые губы, высокий чистый лоб - так вот, она была неподвижна, а лицо ее жило, подрагивало, как вода под ветром, мелкие морщинки набегали на лоб и исчезали, нетерпеливо дергался краешек рта, и настойчиво билась на виске синеватая жилка. Потом брови вдруг сдвинулись, резче стала складка между ними, что-то скорбное мелькнуло в опущенных уголках губ. Может, ей привиделось тяжелое? Я знала, что не могу смотреть на нее безнаказанно, рано или поздно она чувствовала мой взгляд и просыпалась. Так случилось и сейчас - ресницы задрожали и взлетели вверх, и знакомый золотой взгляд обжег меня - я никак не могла к нему привыкнуть. Тысячи выражений мгновенно промелькнули по ее лицу, перетекая друг в друга, и исчезли, осталась одна легкая улыбка.
- Ты уже встаешь? - сказала она. - Тебе лучше?
- Мне хорошо, - ответила я и села в кресло, чтоб ей не надо было напрягаться, глядя на меня. Это было для меня вовсе ново - смотреть в глаза при разговоре, такое было не в обычае. Сейчас я заново училась говорить, как заново училась жить - благодаря ей.
- Мне хорошо, - повторила я, - да и что со мной могло статься? Я вовремя лишилась чувств. А твое плечо, верно, болит?
- Саднит, - сказала она, чуть поморщась. - Хорошо бы сменить повязку. Леськина мазь, кажется, пошла мне на пользу.
- Отец позвал к тебе волхва, а Леська его не пустила. И вообще никого не пускает к тебе. Чтоб не мешали выздоравливать.
Она тихо рассмеялась:
- Да, Леська... Леська человек верный.
