тут же, на свалке. В этом квартале обитали самые обездоленные существа Соултрада.
Местное население, порабощенное, запуганное, искаженное темными магами, в большинстве своем не могло иметь потомства. Рождение детей было уделом немногих избранных, и за этим тщательно наблюдали особые маги. Низшие слои населения плодились как попало, но из новорожденных выживали очень немногие, и с каждым годом ситуация ухудшалась. Лишь некоторые производили на свет детей, которым удавалось достичь совершеннолетия и даже продолжить род.
Большинство из них селилось на окраине города, возле свалки, подальше от магов. Все местные обитатели без исключения выглядели больными. Они были меньше человеческого роста, сгорбленные, покрытые бородавками и язвами. Странно было знать, что именно эти существа сохранили способность к воспроизводству.
И тем не менее это было так. Эгертон заметил, что некоторые из них были довольно молоды — они явно родились после Катаклизма.
При виде банды Хейта обитатели свалки с криком разбегались. Хейта это, казалось, никоим образом не обескуражило. Он ожидал чего-то подобного и не препятствовал своим будущим жертвам спасаться. Он присматривался, оценивал.
Банда остановилась на пригорке, сложенном из мягкого тряпья, которое проседало под ногами, точно болото.
Эгертон спросил об этом Хейта, и тот подтвердил:
— Следует быть осторожнее, если хочешь выжить: некоторые неосмотрительные господа проваливались в свалку, и она их засасывала с головой… думаю, их трупы до сих пор благополучно гниют где-то там, под отбросами.
Хейт хохотнул, как будто отмочил чрезвычайно удачную шутку, а Эгертон содрогнулся, представив себе подобную смерть. Это намного хуже, чем утонуть в болоте, признался он себе. Впрочем, в намерения тоаданца никоим образом не входило утонуть — ни в болоте, ни где бы то ни было еще, хоть в самой прекрасной хрустальной воде.
Бегство местных жителей показалось Хейту весьма поучительным зрелищем. Он присматривался — кто сильнее, крепче, а кто слабее и, следовательно, подлежит отлову.
— Мы избавляем мир от нежизнеспособных особей, которые только занимают место и поглощают еду, — сказал между прочим Хейт. — Поэтому, кстати, наша банда, — он кивнул, показывая на своих сообщников, верзил и карлика, — и называется иногда «Демоны Квартала Прокаженных».
— Звучит совершенно по-соултрадски, — заметил Эгертон.
Он имел в виду обычное для соултрадцев стремление покрасоваться устрашающими символами, кошмарными прозвищами и прочей наводящей жуть атрибутикой, но Хейт не уловил иронии в голосе собеседника.
— А то! Конечно, по-соултрадски, коль скоро мы здесь живем и процветаем изо всех сил! — Хейт оскалил зубы, что означало у него высшую степень довольства. Когти Хейта то втягивались, то выпускались на всю длину — верный признак того, что их владелец был крайне возбужден. — Ведь кто такие демоны?
— Отвратительные существа, — сразу же ответил Эгертон, — посланцы властителей Тьмы, безмозглые убийцы, те, чья сущность — уничтожение и отрицание. Как говорит… один человек… — Эгертон вовремя решил, что в Соултраде весьма неосмотрительно будет ссылаться на знаменитого инквизитора Феликса Гаптора, и процитировал его знаменитый афоризм, не упоминая авторства: — Каждый демон — это грех, облаченный в плоть.
— Предрассудки, — фыркнул Хейт. — Удивил ты меня, братец! Вот уж не думал, что у магов могут быть подобные воззрения…
— А что, маги — не люди?
— Маги, как правило, не подвержены страху демонов, — ответил Хейт. — Ваш брат всегда умел с ними управляться.
— Кому ты рассказываешь? — Эгертон грустно усмехнулся. — Мне хорошо известно, какие кошмарные эксперименты проводят некроманты из Ковена…
— А сам-то ты разве не принадлежишь к Ковену? — насторожился Хейт. — Я вот все приглядываюсь к тебе и понять толком не могу. Вроде ты совсем как другие ковенцы, только послабее. Ну да ведь и в Черном Ковене не все великие заклинатели!.. Да и сам ты, кажется, постоянно утверждаешь, будто ты — маг.
Эгертон вдруг сообразил, что не следует раскрывать перед Хейтом всю свою сущность. Он просто качнул головой.
— В Ковене существуют разные степени посвящения, — неопределенно ответил он.
Эгертон уже успел понять, что Хейт улавливает, когда ему говорят прямую неправду, однако даже кошачьей интуиции Хейта не всегда хватает для того, чтобы распознать полуправду или уклонение от ответа. В Черном Ковене, как и в любом другом магическом ордене, действительно существовали разные степени посвящения. Поэтому Хейт презрительно щелкнул зубами.
— Ясно… Я так и думал, что ты занимаешь очень низкое положение.
— Вернемся к демонам, — предложил Эгертон. Ему совершенно не хотелось обсуждать ни свою орденскую принадлежность, ни свое отношение к некромантии, ни тем более свой статус в мире магов.
— А, демоны… — Хейт пренебрежительно отмахнулся. — Да, в общем-то, ничего особенного. Я лишь хотел сказать, что демоны — чистильщики вселенной. Не посланцы Мировой Тьмы, не слуги Мрака и Небытия, как любят болтать трусы и суеверные глупцы. Обычные уборщики. Вроде птицы-падальщика. Видел таких? Демоны приходят в миры, находящиеся на грани уничтожения, и подчищают все, что необходимо. Только и всего. И мы занимаемся тем же самым. Отсюда и название… Смотри!
Он указал на человека, который спасался смешной подпрыгивающей пробежкой.
— Этот долго не протянет в любом случае. Давай, применяй парализующее заклятие! — азартно проговорил Хейт. Он мгновенно выбросил из головы все отвлеченные разговоры. Теперь его интересовала только охота.
Эгертон собрался и нашел внутри себя нужные слова. Из этих слов он вылепил незримый шар, очень небольшой, и, резко выдохнув, оттолкнул шар от себя. Заклятие вырвалось на волю, пронеслось по воздуху и ударило беглеца между лопаток. Ни Хейт, ни его подручные, ни обитатели свалки этого не видели; заклятие оставалось зримым только для Эгертона. Тем не менее оно сработало: несчастный беглец застыл в нелепой позе, с поднятой ногой и раскинутыми руками.
— Отлично! — воскликнул Хейт, бросив на Эгертона уважительный взгляд. — Ты, оказывается, и впрямь кое на что способен.
Эгертон вытер пот со лба. Парализовать беглеца ему удалось, но это забрало больше энергии, чем предполагал Эгертон, и он вовсе не был уверен в том, что способен повторить заклинание. Нужно доставать кристаллы и начать вновь пользоваться силой унгара, и притом как можно скорее.
Между тем Хейт азартно указал ему на женщину, которая притаилась за кучей мусора и, очевидно, в наивности своей воображала, будто ее никто не видит.
— Теперь эту, — сказал Хейт.
— Она выглядит вполне жизнеспособной, — возразил Эгертон. — Ты уверен, что вам как чистильщикам следует брать такой материал? У нее, возможно, еще будет потомство. Неразумный расход материала.
— Делай, что велят! — оскалился Хейт. — Не рассуждай! Если она не сумела как следует спрятаться, значит, ее способность к выживанию крайне низка, а такие особи не должны иметь потомства.
Эгертон вздохнул и снова начал собирать силы для заклинания.
Тем временем верзилы приблизились к парализованному и подтащили его к карлику. Карлик распахнул плащ. Вся одежда под плащом была усеяна карманами и прикрепленными к ткани металлическими держателями, в которых находились ножи, иглы, пробирки, колбы, тонкие трубки из стекла и металла. Приблизившись к парализованному, карлик уселся рядом с ним, скрестив ноги, и, вынув острый нож, сделал небольшой надрез на шее несчастного.
Оттуда потекла кровь. Карлик подставил пробирку и внимательно следил за тем, чтобы ни одной капли не упало на землю или на его одеяние. Пленник бледнел, серел, глаза его мутнели, он обмяк и потерял сознание, а затем дыхание его остановилось — он был мертв. Карлик бережно собрал последние капельки и
