– В детстве, слушая сказки отца, я по-другому представляла себе небесных духов, – вдруг призналась Цвета.
– И какие же мы должны, по-твоему, быть? – спросил я, стараясь больше не думать о своих московских компаньонах.
– Я полагала, все вы серьезные и величественные, – произнесла девушка задумчиво. А потом выпалила: – А ты смешной.
Ну вот, второе существо мира Ворк, недолго пообщавшись со мной, называет меня смешным. Впрочем, потехе час, как гласит пословица. Пора было заняться делом.
– Собирайся. Поедем в степь, искать ваши патрули, – сказал я, встал и шагнул к коням.
– А зачем тебе патрули? – подозрительно спросила Цвета.
– Сдам тебя им и поеду по делам, если ты оставишь мне Вихря, – честно ответил я и стал взнуздывать коня.
За спиной послышались знакомые звуки. Я медленно обернулся и, естественно, увидел привычную картину. Девчонка обняла Рыжика за грудь, уперлась носом ему в шею и самозабвенно рыдала.
Глава 8
Разговорная работа
«А теперь мы поговорим начистоту», – строго сказал пионервожатый, и я стал тонуть в Черном море.
И вот мы уже скачем по Лесу котов в сторону поляны прайда Вожака, все дальше уезжая от милых моему бедному сердцу патрулей желтолицых всадников. Скачем гораздо быстрее, чем я бежал оттуда на волчью охоту. Хотя бы в скорости передвижения есть небольшой плюс. Большой минус несся рядом на белоснежной кобылице, на полкорпуса отставая от моего вороного и изо всех сил изображая, что он чудесный и послушный ребенок.
Рыжик сидел передо мной на холке Вихря. Кожаная накладка, являющаяся продолжением седла и частично закрывающая шею коня, предназначенная для перевозки охотничьих гепардов, нашлась в объемных седельных сумках моего скакуна. Накладка пришлась как нельзя более кстати и идеально подошла для моего кота. Рыжий наездник уверенно ехал, вцепившись когтями в накладку, как будто всю жизнь катался на лошадях, и при этом получал массу удовольствия от новых впечатлений. Конь сначала немного опасался кота, но потом, по-видимому, принял его за новый вид охотничьего гепарда, к которым был приучен, и успокоился. Могучее животное не чувствовало веса Рыжика, как будто это был не огромный пятипудовый лесной кот, а домашний котенок размером с ладонь. Впрочем, тяжесть массивных желтолицых всадников, одетых в полные доспехи, значительно превышала наш с Рыжиком суммарный вес.
«С конями ты хорошо придумал», – сказал Рыжик так, будто идея применения ездовых животных принадлежала именно мне. Улыбнувшись, я почесал кота за ухом и повернул голову к моему одетому в зелень наказанию. Встретил честный взгляд примерной отличницы, хоть к доске вызывай отвечать прилежно выученные уроки. Полная идиллия.
Десять минут назад все было совершенно по-другому.
– Ты плохой дух! С темных небес! – раздавался совсем недавно дрожащий голосок Цветы сквозь шерсть бедного кота, который, похоже, смирился со своей долей служить жилеткой для слез взбалмошной девчонки. Впрочем, слов было произнесено не так много. В основном воздух сотрясали приглушенные рыдания.
– Почему это? – твердым голосом поинтересовался я, продолжая заниматься сбруей, но все же ощущая некоторый дискомфорт. Невозможно сосредоточиться, когда рядом плачут дети.
– Ты меня обману-у-ул! – прозвучало грозное обвинение, перешедшее в жалобное завывание.
Пришлось оставить коня и подойти к неиссякаемому зеленому ручью. Рыжий страдалец терпеливо сидел с видом восточного философа и лишь иногда немного поворачивал шею, подставляя девчонке более сухую шерстку.
– И как это темный дух умудрился все успеть? – поинтересовался я, присев рядом.
Девчушка оторвалась от кота и гневно взглянула на меня. Я постарался изобразить на своей раскрашенной физиономии максимально доброе выражение. Видимо, не сумел, потому что Цвета сморщила нос и снова уткнулась в Рыжика. Последующие затем рыдания смогли бы разбить сердце даже волколака. И зачем, спрашивается, было мучиться, убивая беззащитную нечисть? Если бы девица так ревела на дереве, вся стая, думаю, сама отвезла бы ее к патрулям на волчьих спинах и безропотно дала себя растоптать копытами коней.
Я сидел, терпеливо ожидая ответа. И дождался.
– Ты сказал, что возьмешь меня с собой, а теперь хочешь от меня избавиться! – раздался дрожащий голосок, приглушенный шерстью Рыжика.
– Когда это такое говорил? – искренне удивился я и ненадолго задумался. Да, похоже, из моих ответов можно было сделать этот вывод. Вот молодец. Ненароком придумал изощренный способ самоубийства.
Цвета наконец отпустила многострадального кота, который тут же воспользовался случаем и пулей рванул в лес с таким видом, что любой бы понял: бедному животному срочно надо в туалет. На меня уставилась пара зареванных и при этом рассерженных черных глаз.
– Обманывают людей только злые духи с темных небес, – сказала девчонка тоном учителя начальных классов, объясняющего несмышленым детишкам очевидные истины, и укоризненно добавила: – Добрые духи со светлых небес всегда говорят правду.
– Ну, так все-таки скажи, когда это ты была обманута? – попробовал настаивать я, делая вид, что искренне не понимаю, в чем тут подвох.
– Не надо смеяться надо мной, злой дух. – Носик Цветы уже привычно для меня начал морщиться.
Сейчас хлынет поток. Следовало что-то срочно предпринять, так как кота рядом не было. Умное создание ненадолго выглянуло из кустов, оценило ситуацию и снова скрылось. Я был вероломно брошен в трудную минуту.
– Тихо, – сказал я зловещим шепотом, делая вид, что всматриваюсь в глубь леса. – Похоже, там волколаки.
Рыжик меня услышал и правильно понял, потому что усиленно завозился и зашумел в зарослях. На мой взгляд, он немного переиграл. Такой шум могло бы издавать, скорее всего, только стадо слонов, прорывающееся сквозь стеклянные джунгли к водопою.
Но наша нехитрая театральная постановка нашла благодарного зрителя. Цвета вскочила, быстро юркнула мне за спину и стала периодически выглядывать из-за плеча, направив все внимание в сторону леса с настороженностью опытного суслика.
– Ладно. Это просто шутка, – сказал я через минуту, с опаской поглядывая на девчонку. Вдруг снова разревется.
Кусты в последний раз затряслись, показалась хитрющая морда моего кота, и наконец рыжий предатель крадучись вышел из леса. Глядя на его пластичные движения, я гадал, как это он умудрялся производить столько шума.
«Она больше не будет лить соленую воду и мяукать, как голодный котенок?» – спросил кот.
«Не знаю», – откровенно ответил я и снова осторожно посмотрел на Цвету.
Девчонка сдвинула бровки, недоуменно глядя на нас. Потом ее личико разгладилось, и она тихонько улыбнулась. На этом дело не окончилось. Улыбка стала шире, раздалось тихое хихиканье. Потом хихиканье перестало быть тихим и больше напоминало икоту переевшего котенка. Девчонка сначала села на траву, потом упала и заболтала в воздухе ногами, держась руками за живот. Картина была очень похожа на то, что не так давно вытворял я сам, вспомнив друзей – кабинетных работников.
Сначала я недоуменно смотрел на это представление, а потом глупо заулыбался. Рыжик с довольным видом подошел к девчонке и толкнул ее лапой, как меня недавно, но намного бережнее, что вызвало у нее новые всхлипы смеха. Я расположился рядом на земле и тоже удовлетворенно посмеивался. Все-таки детский смех гораздо приятнее для слуха, чем плач.
Отсмеявшись, Цвета села и посмотрела на нас с Рыжиком сияющими глазами.
– Я все поняла. То, что меня не возьмут с собой, тоже шутка, – победно заявила она и взглянула на меня с гордым видом школьницы, только что доказавшей у доски теорему Пифагора.
