оленем на рукоятке пожелтевшей слоновой кости.
– Здравствуй, Анна Вальхейм, – сказала старуха.
Тень шевельнулась. Голос за спиной тролльши проговорил:
– Здравствуйте, госпожа Имд. Торфинн сказал мне, что я должна уйти.
– Знаю.
– Госпожа Имд, я бы хотела остаться с моим братом, – сказала девушка.
– Благодари судьбу, Анна Вальхейм, за то, что у тебя нет выбора. Торфинн решил все за тебя сам.
– У меня достало бы сил самой нести ношу своего выбора.
Тролльша резко обернулась. Тень Анны-Стины медленно растаяла. Теперь ведьма смотрела прямо на девушку.
– Гордая Анна Вальхейм. Глупая Анна Вальхейм. Ты своими руками отдала своего брата во власть Торфинна. Хватит с тебя и этого… Дай-ка мне пистолет.
Девушка повиновалась. Старуха, кряхтя, выловила пальцами из мутного варева маленький предмет, который блестел на дне котла сквозь густую жижу осадка. Это была пуля. С оханьем ведьма принялась заряжать пистолет. Она то всовывала ее в дуло, то искала подходящее отверстие в рукоятке и, наконец, сдалась. Уронив руки в подол, Имд поглядела в строгое лицо молодой девушки и хитро прищурилась.
– Последний раз я заряжала кулеврину, – сказала тролльша. – Помнится, там нужно было насыпать порох, положить пулю и сунуть фитиль, а потом быстро-быстро наводить на врага, чтобы не застрелиться… Ты не знаешь, моя красавица, куда эту штуковину вкладывать?
Анна-Стина взяла из рук старухи пистолет и быстро зарядила его. Имд смотрела, вытягивая шею и кивая с явным уважением.
– Смотри-ка, смотри-ка, новомодные все штуки… Куда нам угнаться… Все-то знаешь, все-то умеешь, пальчики ловкие…
Держа пистолет в опущенной руке, Анна-Стина посмотрела на черный конус замка, где навсегда остался ее брат. Было ли это взаправду, или только почудилось ей, но порыв ветра принес ей чей-то еле различимый жалобный голос, который коснулся слуха и бесследно растаял над болотами… Как ни старалась она держать себя в руках, губы у нее задрожали. Прерывающимся голосом Анна-Стина спросила тролльшу:
– Госпожа Им, вы ведь умеете видеть будущее?
– Умею, умею… все вижу… косы русые, глаза светлые, кому-то уже глянулись…
– Я увижу когда-нибудь моего брата? – в упор спросила девушка.
Тролльша выпрямилась, сразу став неприступной и величавой. Глядя в ее глаза, Анна-Стина вдруг со страхом подумала, что еще немного – и она увидит все то, что прошло перед этими старческими глазами за долгие века.
– Я увижу его? – упрямо повторила Анна Вальхейм.
Тролльша резко ответила (куда благостность девалась!):
– Нет. Никогда. – И опустила голову. Седые космы, в которых запутались мох и хвоя, упали ей на лицо. Из-за этой завесы донеслось: – Тебе лучше сразу смириться с этим, Анна-Стина Вальхейм. Поверь мне. Лучше сразу смириться.
Не отвечая, Анна-Стина пошла прочь, волоча по мокрому снегу подол своего крахмального платья. Ведьма долго смотрела ей вслед. Девушка шла медленно. Но вот она скрылась из виду, и остались только черные деревца на заснеженном болоте, холодный металлический конус замка, пронзительное синее пятно магического костра и зловещая старуха в пестром меховом плаще…
– Трусы, предатели! – рычал Косматый Бьярни, лежа, связанный, у костра на Пузановой сопке. Его длинные волосы угольно чернели на снегу.
Над Косматым высился Торфинн. Золотая цепь с рубинами, лежащая на его груди, нестерпимо сверкала на солнце. Легкий ветер касался бледного, мрачного лица чародея. Упираясь кулаками в бедра, широко расставив ноги, Торфинн стоял лицом к лицу с Орденом. Пленник, которого он принес на плечах и свалил на землю, как неодушевленный предмет, был для него лишь объектом торговли.
Весь Орден был здесь. На специальной розовой подушке в небрежной позе возлежал Великий Магистр. Разенна понимал, что от него в данном случае ничего не зависит, но пренебречь долгом и уронить авторитет не мог. Потому и возлежал.
Оба бога сидели, скрестив ноги, на снегу: Фуфлунс справа от Великого Магистра, Сефлунс – слева. Фуфлунс поигрывал своим острым, как бритва, каменным ножом. Тагет пристроился на той же розовой подушке в ногах у Ларса, тем самым вынудив того поджать колени.
Пронзительные черные глаза Торфинна не отрывались от сумрачного лица Синяки. Юноша стоял, прислонившись к сосне, одиноко растущей возле хибары. За эти дни он еще больше похудел и осунулся. Но синие глаза горели ярко, и он не опускал их под пристальным взором Торфинна.
– Я принес то, что ты просил, – сказал ему старый чародей и пнул Косматого Бьярни ногой в сапоге с медными пластинами.
Плененный капитан «Медведя» взвыл от ярости.
Синяка спокойно кивнул.
– Благодарю тебя, Торфинн. Ты оказал мне неоценимую услугу.
Торфинн слегка поклонился и пожал плечами.
– Это такая мелочь, о которой и говорить-то не стоит.
