Торфинн протянул руку к Анне-Стине.
– Подай мне пистолет. – Когда она повиновалась, чародей показал оружие Косматому Бьярни. – Видишь, Бьярни? Я велел зарядить его колдовской пулей. Не знаю уж, какое заклятие вложила сюда старуха Имд, но ничего хорошего тебя не ждет, могу обещать. У ведьмы богатая фантазия.
Ларс Разенна заметил, что на лбу капитана выступил пот.
– Сам я не могу тебя пристрелить, – продолжал Торфинн. – К сожалению. Это должен сделать кто- нибудь из тех, кто потребовал твоей жизни. – Чародей обвел рукой всех, стоявших на сопке, включая в этот жест и Анну-Стину. – Кто-нибудь из вас. Решайте.
Косматый Бьярни забился в железных руках богов.
– Проклятье! – кричал он. – Я не верю в ваши колдовские трюки! Неужели вы не можете просто меня зарезать?
– Синяка, – растерянно проговорил Ларс Разенна, – зачем ты все это затеял?
Услышав это имя, Бьярни дико посмотрел в сторону Синяки. Юноша растирал в смуглых пальцах кусочек смолы, вдыхая ее терпкий аромат и стискивая зубы.
– Ему плохо, – сказала Анна-Стина, – разве вы не видите? Оставьте его в покое.
Тагет немедленно разразился громкими возмущенными криками:
– Кто допустил женщину на военный совет? Что это за нарушение субординации? Кухня, капище и эти… третье «к»… как их… дети – вот и все, что требуется женщине.
Ларс тихо обнял Анну-Стину за плечи и шепнул ей на ухо несколько слов. Она кивнула и ушла в дом.
– Напрасно ты отослал ее, Ларс, – заметил Торфинн, но Ларс ему не ответил. Он протянул руку к пистолету, и широкий металлический браслет с узором в виде спирали блеснул на его запястье.
– Ты не промахнись, слышь, Ларс, – встрял Сефлунс, который держал Бьярни за левый локоть.
Из-за правого локтя пирата тут же откликнулся Фуфлунс:
– Опять трусишь? – с презрением сказал он. – Чего ты на этот раз испугался? Тоже мне, бог.
– Мало ли что, – рассудительно сказал Сефлунс. – Пуля-то колдовская.
Похоже было, что после этого заявления Фуфлунс глубоко задумался.
Разенна вдруг понял, что ему предстоит стрелять в связанного человека. Он замешкался и нерешительно посмотрел по сторонам. Торфинн открыто усмехался ему в лицо. Тагет отвел глаза.
Разенна поднял пистолет, потом опустил его. Снова поднял и снова опустил. Косматый Бьярни стоял неподвижно, приоткрыв рот. Ветер трепал его черные волосы. Скулы у капитана заострились, как у трупа. Потом он сильно вздрогнул и хрипло заорал:
– Да стреляй же, ублюдок!
Ларс беспомощно оглянулся. И тогда Синяка оторвался от дерева и, прижимая левую ладонь к горлу, взял у Великого Магистра пистолет.
– А, щенок, – сказал Бьярни.
Вокруг Синяки образовалась странная пустота. Он сжался, стараясь не слушать, как все в мире противится тому, что он задумал. Синие глаза загорелись ледяным огнем, похожим на свет костра тролльши Имд. Юноша быстро поднял пистолет и, больше ни о чем не думая, выстрелил.
Он ждал, что выстрел разнесет капитану голову. Но этого не произошло. С выбитым глазом, заливающийся кровью, пират обвис на руках богов. Синяка выронил пистолет, хватаясь за горло, потом упал на землю и начал жадно глотать снег. Плечи его содрогались.
Разенна смотрел то на него, то на Торфинна. Чародей улыбался.
– Что вы держите это туловище? – обратился он к богам. – Можете бросить. А ты, Синяка, вставай, нечего раскисать. Я свое слово сдержал, теперь твоя очередь.
Синяка с трудом поднялся на ноги.
– Пузан! – хрипло позвал он.
Нехотя, очень медленно, великан подобрался к своему хозяину и посмотрел на него трусливо. Синяка дернул ртом.
– А ты-то чего боишься?
– Вас, господин Синяка, – ответил великан, моргая. – И господина Торфинна, с вашего позволения, тоже.
Устало махнув рукой, Синяка спросил:
– А покойников боишься?
– Нет-с. Покойники уже упокоились.
– Тогда отнесешь Косматого Бьярни на болота и оставишь там. Хоронить не надо.
Великан помялся. Синяка прикрикнул на него:
– Что еще?
– Да вот… Не по-людски как-то… не хоронить… Застрелили его, как собаку, а теперь еще бросаете, не похоронив…
