Синяка сел, скрестив ноги, и стал ждать.
Ждать ему пришлось недолго. Аэйт, как всегда, выступил из пустоты, бесшумный, точно тень.
– Привет, – произнес он, радуясь тому, что Синяка от него шарахнулся. Саламандра высунулась у парнишки из-за пазухи и нахально уставилась на своего хозяина немигающими красными глазами. Эти двое были так довольны собой, что Синяке захотелось испортить им настроение.
– Ты не боишься, Аэйт, что эта дуреха спалит на тебе одежду?
Саламандра юркнула обратно. Из-под кожаной куртки Аэйта донеслось обиженное шипение.
– Ай! – вскрикнул Аэйт. – Она царапается.
Саламандра притихла. Синяка решительно запустил руку Аэйту за ворот и вытащил оттуда извивающуюся ящерку.
– Нечего ей тут делать. Это мое имущество.
– Рабовладелец, – хмыкнул Аэйт, следя за тем, как саламандра развалилась посреди потухшего костра и вызывающе замерцала.
Синяка предложил юноше чаю, но тот отказался.
– Что у тебя стряслось? – спросил он.
– Собственно, ничего, – смущенно ответил Синяка. – Я хотел у тебя кое-что узнать. Асантао говорит, что это тайна…
– Какая?
– Дерево Восьми Клыков, – прямо сказал Синяка.
Аэйт долго молчал. Чужеземец спрашивал о том, за что его самого чуть не выгнали в болота умирать от одиночества и голода. И Асантао решила, что Синяке лучше этой тайны не знать. Но, с другой стороны, дерева больше нет, значит, и тайны больше нет…
– Это святыня союза воинов, – сказал, наконец, Аэйт еле слышно. – Она дает силу убивать и оставаться в живых. Она приносила нам удачу. В него врезаны две кабаньих челюсти с клыками… То есть, так было… – Он помрачнел.
Синяка искоса посмотрел на него, но больше ни о чем спрашивать не стал.
Девушка с красными стрелами в волосах стояла перед вождем. Фарзой жестом показал ей на мягкую шкуру, расстеленную на пороге его дома. Там были разложены ножи, стрелы, два лука – Фарзой разбирал свое оружие, полагая, что скоро оно ему понадобится. Отодвинув в сторону связку стрел, девушка осторожно села. Фарзой наклонился к ней и коснулся ее щеки.
– Фрат, – сказал он негромко, – твой отец вернулся один, оставив у соляного озера четверых убитых.
Черные брови Фрат сошлись в дугу.
– Его позор – мое несчастье, – ответила она.
– Ты только тень, – сказал вождь, – а твой отец – хороший воин. Не терзай себя понапрасну. Я рад, что Фратак жив. Клянусь богами, Фрат, не будь ты женщиной, ты давно уже вошла бы в воинский союз.
Фрат склонила голову.
– Ты хотел сказать мне только это?
– Нет, – ответил вождь. – Мне нужно знать, что у них на уме. Зачем они сожгли дерево, приносящее удачу? Ждет ли нас война из-за соли или можно будет поделить озеро между нашими племенами? Я должен прочитать мысли их вождя. Приведи сюда зумпфа, Фрат.
Девушка гибко поднялась, готовая идти.
– Живого, – добавил Фарзой, глядя ей вслед.
Ее не было в деревне несколько дней. Она ушла, взяв с собой немного хлеба, нож и веревку, и никто не проявлял беспокойства о ее судьбе. Даже Фратак оставался совершенно безразличен. Исподтишка наблюдая за ним, Синяка только дивился: как ему удается целыми днями лежать в доме Асантао, есть, пить, принимать заботы колдуньи и ни с кем не разговаривать? Синяка спросил об этом Аэйта, но паренек только пожал плечами.
– В их роду все такие, – пояснил он.
Фрат вернулась к вечеру третьего дня. Она выступила словно из ничего, внезапно показавшись у большого костра. Но не прошло и двух минут, как вся деревня уже знала, что тень Фратака здесь, хотя ни шума, ни крика ее появление не вызвало. Люди сходились к костру, усаживались вокруг и словно бы не обращали никакого внимания на сидящую у огня девушку.
Лицо Фрат осунулось, одежда на ней была грязной, левая нога перевязана повыше колена заскорузлой от крови и болотной тины тряпкой. Но она держалась горделиво и спокойно.
Кто-то передал ей хлеб и кружку чая. Она принялась за еду и ела жадно и быстро. Потом рядом с ней показался Фратак, который тоже ничего не говорил – просто остановился возле дочери. Она подняла на него глаза и улыбнулась. Тогда он мимоходом притиснул ее к себе, взъерошив ее волосы (сейчас в них не было ни одной стрелы, и они свободно падали ей на плечи), но тут же отпустил.
Фрат отложила в сторону хлеб и встала. К ней шел вождь. За ним, шаг в шаг, ступала Асантао. Злое лицо Фрат озарилось торжествующей улыбкой. Она отбросила со лба растрепанные волосы, оставляя на них след копоти, и засмеялась. Глядя на нее, Фарзой засмеялся тоже.
– Где он? – спросил вождь.
– У часовых, со стороны северных ворот.
